– Ты умничка, Цветочек. Сделала всё правильно, – голос хрипел, но я позволил себе сказать, что думаю. – Но, мля, какая же глупость была идти с ним на свидание!

Она позволила прижимать её к себе несколько коротких секунд, а чуть позже отодвинулась и взглянула в глаза.

– Я…

Тронул костяшками пальцев её лицо, скользнул чуть ниже, испытывая странное чувство и не подпуская к себе мысли, которые роились где-то на задворках сознания.

– Испугалась? – спросил, зная наверняка, что она до последнего старалась быть храброй.

– Очень, – выдохнула Цветочек.

А я… я просто обнял эту хрупкую девушку, собираясь выразить поддержку и… Я не знаю. Мне безумно хотелось просто держать её в руках и быть уверенным, что подобного больше не повторится.

Следователь помешал наслаждаться такой близостью, передав копию протокола, и мы ушли.

Когда я забирал у дежурного вещи Альбины, совершенно не думал, что могу зависнуть, лишь увидев содержимое.

Красный подарочный пакет был серьёзно повреждён, и в момент, когда дежурный поставил его на стол, оттуда вывалились витамины для беременных и крем от растяжек. Уже беря в руки чужие вещи, я понимал, что они значат. Понимал, но, мать твою, никак не хотел принимать.

В голове всё смешалось. Жених этот, будь он не ладен, и ночь с ней без контрацептивов. Икота в ответ на прямые вопросы…

Точно.

Я повернул голову, когда она вышла из раздевалки уже одетая в пальто. Передал сумку с пакетом и, ничего не говоря, повёл к выходу. Разговаривать нужно наедине. В машине. Уложить всё в голове и спокойно спросить.

Когда пристегнул её и сел в машину, услышав вполне резонный вопрос, вспомнил, с чего вообще всё начиналось. Вспомнил, как когда-то небезразличная мне женщина так же сидела на пассажирском сиденье и тихо смеялась над моими шутками. А что в итоге? Сейчас, много лет спустя, она стала последним человеком на планете, кого мне хотелось бы видеть.

И мой ответ был искренним и честным.

Ведь старые шрамы давно уже не ноют. Время лечит всё, кроме ненависти.

Мы ехали молча. Она так вцепилась в пакет, что его хруст ещё долгое время стоял у меня в ушах. Боится, что я понял? Что тут можно не понять?

Да и в целом выглядела она растерянной, напуганной и очень напряжённой. Довелось же нарваться на такого придурка как Панфилов. В прошлый раз ножом в бок тыкал, а в этот?..

– Тебе не досталось от него? – спросил, выжав тормоз на светофоре.

Цветочек вдруг покраснела, а после резко побледнела, сделав глубокий, какой-то судорожный вдох.

– Тебе плохо? – я, кажется, даже занервничал, не понимая столь странной реакции.

Вспомнил разукрашенное лицо её начальника и уже хотел задать новый вопрос, но Аля ответила, что устала, оголодала и хочет спать.

Я понимал, потому не стал досаждать больше. Только продолжил путь до её дома, а она отвернулась к окну да так и просидела всю дорогу, пока я пытался хоть как-то отвлечь своё внимание от сжимающих бумажный пакет пальцев.

О том, что она уснула, понял, только когда заглушил мотор. Дыхание мерное, ровное, тихое.

Интересно, как скоро она просыпается, если утром гладить её по волосам или водить пальцами по обнаженному плечу?

Я покачал головой, пытаясь вытряхнуть дурацкие мысли, глубоко вдохнул и посмотрел на тёмные провалы окон её квартиры. Затем снова на пакет.

И я сидел так минут двадцать. С совершенно пустой головой, будто кто-то вскрыл мне черепную коробку, вынул оттуда мозг и принялся играть им в футбол, пока я вроде как должен собрать всё в кучу и переварить. А переваривать нечем. Там ФИФА во всё сознание.