А надо сказать, что Болотников по-прежнему приятельствовал с Хворостининым – в основном благодаря тому, что их жены, родные сестры, часто приглашали друг друга в гости, с мужьями, разумеется. И вот во время одного такого гостеванья Хворостинин под секретом рассказал Болотникову о том, что узнал от Шаховского. Болотников вскоре проболтался об этом Широкову. Ну а Гаврила Семенович, который только и искал средства для утоления своей мести (выдуманной мести, мести невесть за что!), написал на Хворостинина донос…

Вскоре Шаховской был схвачен, приговорен к каторге и отправился по этапу в Туруханск. Василия Петровича без особого разбора схватили тоже, осудили и сослали в Енисейск.

Жена Хворостинина пыталась отправиться к мужу, однако ей не позволили; тогда она приехала в Санкт-Петербург, бросилась в ноги государю во время одной из его пеших прогулок и передала письмо, в котором уверяла, что муж был арестован по навету.

Николай Павлович велел привлечь к ответу Широкова. Тот не посмел солгать государю и повинился: да, он расчетливо погубил бывшего друга, хотя знал, что Хворостинин с бунтовщиками дружбы не водит… правда, не преминул сообщить, что сведения эти получил от Ильи Болотникова. Однако того уже не было в живых (повозка на крутом повороте опрокинулась невзначай, а может, судьба наградила тем, что заслужил), поэтому вся вина легла на Широкова. Вышел указ о помиловании Василия Петровича Хворостинина. Широков был наказан штрафом в пользу казны, которой пришлось по его вине понести напрасные расходы на суд над оклеветанным, препровождение его по этапу, содержание в ссылке и надзор за ним. Предписано было также уплатить пеню супруге Хворостинина и его дочери.

Но если за исполнением штрафа в пользу государства был строгий присмотр, то за выплатами пострадавшему семейству никто не надзирал. Широков посылал Хворостининым деньги нерегулярно и ровно столько, чтобы мать и дочь не умерли с голоду. И не только жадность была тому причиной! Широков стал завсегдатаем игорных домов Нижграда, Москвы и Петербурга, и в самое короткое время его состояние было безвозвратно брошено на зеленое сукно. Имение осталось непроигранным только чудом, хотя и пострадало немало.

Спустя пять лет после начала ссылки Василий Петрович получил известие о помиловании, а также о том, что слабые легкие и тоска свели его жену в могилу. Он узнал, что в его доме все, что можно продать, было продано – кроме самого дома, жалких остатков обстановки и книг. Совершенно как в Широкополье, хозяину которого теперь просто нечем было исполнять предписанное по суду и поддерживать Асю!

Теперь Василий Петрович сделался одержим мыслью разбогатеть, чтобы восстановить свое состояние. Только тогда он намеревался вернуться домой.

Разбогатеть-то удалось, но вернуться не получилось. Хворостинин был смертельно ранен в тайге и умер на руках Данилова. Выполняя последнюю волю друга, Федор написал Асе о смерти отца и о том, что тот назначил дочери опекуна в лице его, Федора Ивановича Данилова. И главное – рассказал о богатом наследстве, которое привезет ей!

Добравшись до Нижграда и встретившись с Асей, Федор Иванович узнал, что она уже сообщила Широкову эти вести и, сделавшись богатой наследницей, вновь была сочтена самой что ни на есть желанной невестой для Никиты и самой что ни на есть желанной снохой для его родителей. Ну а Лика Болотникова получила, так сказать, отставку…

Неудивительно, что она мечтала расстроить эту свадьбу! Данилов не сомневался, что именно Лика заплатила Брагиной за то, чтобы та уступила свое место Секлетее Фоминичне Разуваевой, более известной как мадам Сюзанна. А вот насчет мужчины, сообщника Лики, имелись сомнения…