Это и к лучшему. Не будь такого механизма, холмы давно зияли бы голым камнем и металлом – при таких ливнях на вершинах и склонах не может удержаться ни частицы.

Макс слушал все это, но не слышал. Ему было плевать на очередные чудеса странного острова. Он хотел доесть мясо, выспаться и убраться отсюда подальше.

Все, что надо было выяснить в первую очередь, он выяснил. Пора возвращаться.

Если путь к острову был относительно прост лишь поначалу и невыносимо тяжел во второй половине, после выхода на восточное скальное мелководье, то обратная дорога показалась если не круизом на комфортабельном лайнере, то чем-то к нему приближенным. Лодку ни разу не пришлось тащить вручную. Поначалу, соединившись с отсидевшимися в кораблях ребятами, уверенно и быстро двигались по уже знакомым расселинам, пока не добрались до западного перекрестка. Здесь тоже надолго не задержались: известно, куда ведет левый проход; понятно, что правый, тянущийся на север, вряд ли тянется к родным водам. Оставался последний вариант – им и воспользовались.

За день наткнулись еще на пару ответвлений – оба уходили куда-то на север, и ввиду явной бесперспективности разведывать их не стали. Лишь к вечеру расселина, тянущаяся почти строго на запад, закончилась – соединилась с чуть более широкой водной лентой, ведшей с севера на юг.

Здесь и заночевали, на плоской скале в десятке метров от труднопроходимого берега – даже диксу на тамошних неровных скалах мало не покажется.

Увы, ночь прошла неспокойно. Первый раз за время экспедиции столкнулись с диксами. Отчетливо слышали их квакающие крики, но чудеса: близко ни один не подошел. Судя по шуму, небольшая шайка прошла вдоль западного берега, двигаясь куда-то на север. Оставалось только порадоваться, что обошлось без стычки, и пожелать им побыстрее достигнуть далекого океана и утопиться в самом глубоком месте.

Утро выдалось безветренным – ровная морская гладь без малейшей ряби. В воде, подсвеченные лучами восходящего светила, проносились косяки рыбы – как мелочь, так и очень приличные экземпляры. Такого изобилия возле поселка не наблюдалось. Туча, загоревшись азартом, предложил заняться ловлей, но на это не было времени. Хоть от свинки осталось лишь приятное воспоминание и, кроме кокосов и кислых ананасов, есть теперь нечего, до поселка как-нибудь дотерпят. Есть надежда успеть добраться засветло – не исключено, что южный рукав расселины ведет прямиком к дому. Хотя это было лишь предположение, основанное на личных ощущениях и высосанных из пальца расчетах.

Но когда достигли очередного разветвления, появилось подтверждение: Бродяга божился, что хорошо запомнил это место, когда гостил у Бизона. Неподалеку зеленели два островка, на которых ребята несколько раз заготавливали бревна, срубив все кокосовые пальмы.

Бродяга, конечно, не из тех людей, которым следует верить безоговорочно: заносит его иногда не в ту сторону. Но расселина делилась на два рукава, уходящих к югу. Какой выбрать? Неизвестно – на вид совершенно одинаковы. Можно предположить, что левая – это та, вдоль которой ошеломленный Макс шагал в первый день своей новой жизни. Но с таким же успехом можно предположить вообще что угодно – при отсутствии карт и средств навигации простор для гадания почти неограничен.

Послушали Бродягу – и не пожалели: вскоре на горизонте зазеленела нашлепка острова, уже ставшего родным.

Последний поворот – из-за высокого по здешним меркам скального мыска показалась корма «Челленджера». На палубе копошатся загорелые до черноты ребята – что-то делают с водолазным колоколом. Наверное, занялись тем самым ремонтом, на котором настаивал осторожничающий Пикар, – вечно трусится над каждым пятнышком и царапинкой.