. Стремительных, не подчиняющихся стальному самоконтролю. Страх потери в этот раз решил сам принять решение.

Все еще звенели скрещенные клинки света и тьмы на задворках его сознания, не понимая, что скоро не будет у них повода сражаться. Вообще не останется в этом смысла, если она сейчас уйдет. А Штейр поспешными шагами, срываясь на бег, уже шел, не замечая ничего вокруг, движимый лишь одним желанием - не дать ей перешагнуть порог своего дома.

Едва сдержался, чтобы не наброситься. Он не хотел признаваться себе в тот момент, что готов на все. Даже схватить ее за волосы и заломить руки. Может, ударить, если возникнет необходимость гасить истерику. В шаге от счастья и в полушаге от пропасти одиночества он был готов на все.

Последняя вспышка света озарила все вокруг перед тем, как погаснуть. Тьма с усталым вздохом вернула клинок в ножны, оглядывая осколки своих масок под ногами. У нее их по-прежнему много. Иногда за право царить в сердце и рассудке Штейра ей приходилось платить высокую цену. Но Тьме нечего бояться: она с ним с рождения. Он никогда не позволит свету посягнуть на свои законные владения.

А Соколов уже не понимал, что с ним творится, и какие эмоции преобладают. Да и не имело это большого значения. Кровь кипела, стучала набатом в висках, пока губы и руки оставляли отметины-маяки на теле опешившей от такого напора Ассаи. Наверное, его девочка еще долго будет привыкать к подобному проявлению чувств. Тех самых, что накрывают с головой и никогда не смогут уместиться в каких-либо рамках.

Самые яркие огни - у края пропасти. Самые искренние, неподдельные чувства - за шаг до падения. Когда тебе кажется, что вселенная распахнула объятия навстречу и больше никто и ничто не посмеет отобрать у тебя это счастье.

Как в такой момент допустить хотя бы мысль, что ты сам запрограммировал ваш рай на уничтожение?

В этот раз Тьма сыграла белыми на шахматных клетках их единения. Не ищите в этом смысла. Она была жестока и не знала сострадания. Она манила к себе своей затягивающей красотой, которую можно было с легкостью отрицать и ненавидеть. Но она носила маски, и поэтому вошла в кровь Штейра окончательно. Незамеченная, нераспознанная. Огляделась вокруг и перешла в наступление, прикрываясь страстью, словно живым щитом...

- Ассаи, девочка моя!

Хриплый шепот срывался на крик, тонул в обоюдном безумии, гас тлеющими искрами на искусанных губах Ассаи.

- Не отпущу... не отдам... будем гореть вдвоем...

Ему не нужно было ее согласие. Он и без того едва не сошел с ума этой ночью, установив сам себе нелепые и строгие правила. Не жалеть. Не пояснять. Не успокаивать. Дожать, продавить этим одиночеством. Выживет - не ошибся. Нашел свою истинную пару под личиной слабой и неуверенной в завтрашнем дне девчонки. И думал, что сам переживет это с легкостью.

Огонь не согревал. Температура в комнате, где он меньше часу назад окончательно растоптал Асю на сессии, которая и называться таковой не имела права без добровольного согласия, достигла среднего показателя Калахари. Только психологический холод не подчинялся температурному режиму. Сковывал, угрожая превратить и без того холодное сердце в глыбу льда. Горячий чай совсем не ощущался, а горечь полыни только усугубляла чувство растерянности. Где он ошибся? Почему позволил собственной самонадеянности сорвать замки контроля над темными желаниями?

Пожалел в тот момент об одном - что не оборудовал спальню камерами видеонаблюдения, которые приобрел уже давно. Спрятал, постарался забыть о том, где именно и с какой целью их хотел разместить. Это желание не имело права на существование. И уж тем более не с ней.