— Да, давайте, пишу адрес, — она сделала паузу, размашистым почерком что-то записывая. — «Голден Холл»? Нет, не была, но найду, — она ещё помолчала, слушая, что ей говорит собеседница. — Как его зовут? Да, поняла, буду там ровно к одиннадцати вечера.

Она пометила себе время и сложила записную книжку в сумочку.

— Работа в вечернюю смену? — спросил для поддержания разговора, когда она закончила.

— У журналистов ненормированный рабочий график, — хмыкнула она. — Спасибо, что сохранили пиджак.

Она кивнула мне и не прощаясь направилась к выходу из палаточного городка. Не знаю, почему, но я уже не злился на неё. Да, она подала на меня жалобу, но ощущалась в ней какая-то безграничная тоска, и, по правде говоря, я не мог на неё больше злиться. Может быть, я просто слишком близко к сердцу воспринимаю её утрату, потому что сам недавно пережил потерю нерождённого ребёнка? Рыбак рыбака… Она винит меня в своей трагедии и хочет найти виновного. Но проблема в том, что, отомстив мне, не станет счастливее.

Я пробыл среди волонтёров до самого вечера, помогая нашим бездомным гостям, и мне нравилось это все больше и больше. Странно, учитывая, в каких условиях мне приходилось работать. Но я справлялся, и это придавало сил.

Когда я, уставший, но довольный шёл к машине, мне позвонил Илья.

— Как ты, старик? — спросил он без приветствия.

— Ты знаешь… — я задумался, прислушиваясь к внутренним ощущениям. — Вполне сносно. Интересную ты мне работёнку подкинул.

— Не сомневался, что тебе понравится, — довольно заметил друг. — Собирайся, я через два часа за тобой заеду.

— О чем ты? — не понял я, уже сев в машину и вставив ключ в замок зажигания.

— Это сюрприз. Оденься поприличнее.

Я вздохнул.

— Нет, Ильюх, правда, я устал. Если хочешь, приезжай просто в гости, выпьем… кофе, — сказал я, подумав.

— Ого! — друг засмеялся. — «Белый голубь» действует на тебя благотворно, я смотрю!

— Что-то вроде того, — хмыкнул я.

— Ладно, жди через два часа.

Илья положил трубку, а я поехал домой, чтобы снять одежду и принять долгий прохладный душ после целого дня духоты. Время пролетело незаметно. Я только вышел из ванной комнаты и включил чайник, попутно достав из холодильника продукты для бутербродов, как в дверь позвонили.

— Быстрый ты, — я открыл Илье.

Тот стоял в лаконичном, но дорогом летнем костюме.

— Ты куда такой собрался?

Я оставил дверь нараспашку, а сам направился на кухню в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер.

— Не я, а мы.

Я, даже не глядя на товарища, знал, что он улыбается.

— Мы уже это обсуждали. Я никуда не поеду.

Принялся нарезать колбасу.

— Сейчас перекушу и лягу смотреть фильм. Что бы ты хотел посмотреть?

— А что ты скажешь, если я сообщу тебе, что хочу посмотреть на длинноногих красоток на подиуме? У меня есть два билета на закрытый ночной показ. Пациент подарил.

— Ильюх, ты знаешь, что я не по тем делам.

Я заботливо уложил колбасу на хлеб, а сверху водрузил кружок огурца.

— Ничего не знаю, — вошёл он на кухню. — Доедай свои бутерброды и поехали.

— Ай, отстань!

Я отмахнулся от него и заварил себе кофе.

— Лех, я серьёзно, хватит гнить в одиночестве. То, что ты пошёл волонтерить, — это, конечно, круто. Но хватит уже себя гробить.

Я резко опустил чашку на столешницу, расплескав немного напитка, и повернулся к другу, сжимая челюсти.

— После её смерти прошел всего год! Как ты можешь предлагать мне ехать смотреть на каких-то… — не договорил, иначе вышло бы слишком грубо.

Покачал головой и, оставив на кухне все, ушёл на балкон. Уже почти стемнело. Я медленно вдыхал прохладный вечерний воздух, пытаясь успокоиться. Минут десять Илья меня не трогал. Когда мне стало лучше, я вернулся. Друг сидел на кухне, попивая зелёный чай, который сам же себе и заварил. На столе лежало два пригласительных.