Он нежно поглаживал ее руку.

Ах, вот оно. Знакомая искра. Ощущение электрического тока между ними. Они посмотрели друг на друга.

Но их воспоминания были недолговечными. Скрипнула дверь палаты – оба вернулись в настоящее. Медсестра принесла близняшек.

Одна из девочек заворчала, когда медсестра осторожно взяла ее из кроватки.

– Вы готовы, мамочка? – весело спросила женщина и подошла ближе к Наоми, и та решительно кивнула.

Она светилась материнской любовью и счастьем. При виде того, как она потянулась к своим младенцам, прижимая их к груди, Ройс едва не расплакался.

– Я помогу ей, если потребуется, – сказал Ройс медсестре.

Он уже знал, что ему делать. Ему придется быть рядом с ней следующие шесть недель, пока она приходит в себя после родов. В противном случае он до конца жизни не избавится от чувства вины.

Наоми завернула Анну в одеяло, Мэри уже спала. Пока все идет хорошо. Материнство давалось Наоми труднее, чем она ожидала, но она решила, что справится.

Применив адвокатские навыки, она убедила Ройса выйти из палаты и сходить в столовую. Она заявила ему, что хочет съесть гамбургер.

Она аккуратно поправила розовую шапочку на голове Анны и фиолетовую шапочку на голове Мэри, прежде чем расслабиться на кресле у кровати. Сидя в кресле, она чувствовала себя обычным человеком после нескольких недель постельного режима до родов. И после родов во внедорожнике. Обычно Наоми отличалась эмоциональностью и любила драматизировать. Но сейчас она хотела нескольких минут покоя.

В присутствии Ройса успокоиться она не могла.

Она знала, что между ними все кончено. Они друг другу не пара. Между ними была только страсть. Но она все равно теряла голову всякий раз, когда его видела.

Интересно, что она почувствует, когда он уйдет от нее навсегда?

К ее горлу подступил ком.

Дверь в палату распахнулась – на пороге появился ее здоровяк отец с розовыми розами в вазе.

– Папа? Неужели ты приехал? – Она уперлась руками в подлокотники, собираясь встать.

Он мягко положил руки ей на плечи, заставляя остаться в кресле, и поставил керамическую вазу между горшечным хлорофитумом и двумя тряпичными куклами.

– Я приехал повидаться со своей девочкой и ее малышками. Джинни тоже здесь. Она за дверью с нашей семьей. Она сказала, что я должен побыть с тобой наедине. Она такая заботливая и внимательная.

Наоми придвинулась к отцу, когда он сел на стул рядом с ней. Она радовалась за своего отца, но сейчас, помня о покойной матери, она с трудом воспринимала его повторный брак. Эгоизм? Вероятно. Она всегда была слишком эмоциональной.

Тем не менее она постаралась быть вежливой:

– Жаль, что ты прервал свой медовый месяц.

– Все нормально. Я хочу взять на руки своих внучек, когда они проснутся. – Он разглядывал каждую из них, осторожно касаясь пальцев их шапочек. – Наоми, они прекрасны.

– Я не могу с тобой не согласиться. – Любовь к дочкам была такой сильной, что Наоми с трудом сдерживалась.

– У палаты выстроилась очередь, все хотят на них посмотреть. – Он помолчал, глядя на нее. – Я видел Ройса. Вы снова вместе?

Наоми быстро подняла руку, прерывая его:

– Нет, папа. – У нее не было сил бороться со сплетнями или объяснять, почему они с Ройсом расстались. Особенно теперь, когда у нее постоянно меняется настроение. Ей надоело повторять, что они с Ройсом слишком разные. – Он просто оказался рядом со мной, когда я начала рожать.

– Как такое могло произойти? – Джек сдвинул брови.

Разве он не слышал? Наоми вгляделась в лицо своего отца и решила, что ей не надо с ним спорить. Он явно хотел услышать ее версию истории, чтобы понять, не хочет ли она опять воссоединиться со своим бывшим женихом.