Я подошла к двери и нажала ручку. На пороге стоял брюнет с крокодильей улыбкой. Тот самый выпендрежный красавчик. Как же его зовут… Почему-то бейджа нет.

– Привет, я Тимур. Услышал, как здорово ты поешь, и хочу предложить выступить дуэтом, ты не против?

Ты вырезаешь из картона фигурку

тонкой балерины,

Бросаешь ввысь ее с ладони, и вихрем

вмиг ее уносит,

И не дает упасть на площадь, и кружит,

словно лодку, – омут,

Меж дымных струй, средь тонких

шпилей,

над стенами и куполами…

Из файлов Али Суворовой

«Извини, но я должна отказаться. Так вообще-то не делается: я же тебя первый раз вижу. Да и привычки петь дуэтом у меня нет. Надо как следует отрепетировать. А у нас всего два дня, мы только опозоримся».

Так я должна была сказать. Но вместо этого брякнула:

– Не против.

Что?!

Тимур кивнул со спокойным удовлетворением на физиономии. Видимо, другого ответа и не ожидал.

– Тогда мы можем попробовать прямо сейчас, для разминки. Пойдем?

– Пойдем.

Я шагнула было за порог.

– Ключ только не забудь. Ты ведь одна?

– Угу, – промычала я и, чувствуя, как уши становятся красными, вернулась в комнату за ключом.

Да что это со мной, а? Поглупела за тридцать секунд, пока с ним разговаривала?

– И оденься, это в другом корпусе! – донеслось от порога.

Я сунула ноги в ботинки, набросила куртку, а на голову натянула капюшон – волосы ведь до конца так и не высохли. И потопала вслед за Тимуром, на первом этаже послушно оставив ключ на стойке.

Я вышла за ним на улицу как загипнотизированная. Как овца за пастухом. И даже не могла объяснить себе, почему я так поступаю, зачем, ради чего. Он мне даже не нравится! Во-первых, такие жгучие брюнеты – не мой типаж. Во-вторых, характер! Он же самоуверенный… павлин, вот.

Видимо, я делала это исключительно из любви к искусству. В которой сама себе не признавалась.

Тимур привел меня вновь в главный корпус. Мы разделись в гардеробе, а потом спустились в подвал, в библиотеку. Здесь, среди зеленых стен, стоял рояль. К нему-то мы и направлялись.

– Никогда не понимала, почему в библиотеках вечно стоят всякие пианино, – наконец вернулся ко мне дар речи.

– Это «пианино» почти антиквариат, – заметил Тимур, подходя к инструменту и поднимая крышку. – Но он отлично настроен. У меня есть друг, у которого рояль стоит прямо в квартире, представляешь? Не синтезатор, не электронное пианино, даже не классическое пианино. А настоящий рояль.

– Наверное, у него очень большая квартира, – выдавила я.

– Да нет, у него студия, одна комната. И рояль большую часть ее занимает. Но зато стильно.

Тимур уселся за инструмент.

– Ты что, и на нем тоже играешь? – вырвалось у меня.

– «Тоже»? А на чем еще? – с интересом спросил Тимур.

Вот черт, проговорилась! Не хотелось почему-то признаваться, что Ксюн уже рассказывала про него.

– Ну… мне почему-то подумалось… что ты играешь на гитаре. Раз поешь, – сочинила я.

– Логично, – кивнул он. – И угадала. В основном – на гитаре. А тут так, три аккорда. Просто чтобы прикинуть, какие песни нам могли бы подойти.

– Так у меня же всё на ноуте есть… То, что я пою.

– Весь репертуар? – Он уставился на меня любопытными глазами. – А что ж не сказала?

Что-что! Во-первых, он не спрашивал! Во-вторых… Я вообще не в себе была.

– Но это не страшно, – тут же продолжил он. – Так что тебе нравится? Кроме «Мельницы».

Было такое чувство, как будто мне подставили подножку.

– А что, «Мельницу» нельзя? – стараясь казаться спокойной, спросила я.

Тимур неопределенно пожал плечом:

– Нежелательно. Она слишком женская. Девочковая.

– Почему?! А «Дракон»?!