Наконец разбивка батальона на более мелкие подразделения закончилась.

– Внимание сержантам! – закричал унтер-офицер Репсак. – Развести личный состав по казарменным помещениям!

Посыпались команды сержантов, призывающих свои взводы двигаться за ними.

Каждому взводу полагалась своя казарма со всеми удобствами. Вместе с солдатами жили и сержанты. Унтер-офицер проживал в отдельном домике.

– Располагайтесь, – разрешил сержант Силис. – Вы прибыли слишком поздно, потому на сегодня для вас все занятия отменены.

Во взводе пробежал вздох облегчения. Мало кто из них выдержал хотя бы самой простой нагрузки, как на организм, так и на психику.

– Но с завтрашнего дня распорядок таков: в шесть – подъем, в семь – первый прием пищи и тренировки до часу. В час – второй прием пищи. С часу до пяти – теоретические занятия и практика. В пять – третий прием пищи и далее полноценное закрепление теоретических курсов на практике до десяти. С десяти до одиннадцати – личное время курсантов. В одиннадцать – отбой.

Все очень устали, поэтому, когда сержант скрылся в своей комнатке, большинство курсантов без сил повалились на свои койки, даже толком не рассовав вещи в специально предназначенные для этого тумбочки, стоявшие перед двухъярусными кроватями.

Поскольку Джерри и Динно расположились вместе, то их отделения в тумбочке, предназначенные для личных вещей, вообще оказались пустыми. Рассовали только то, что выдали на выходе из помывочной.

То, что некоторые курсанты не произвели расфасовку личных вещей, для всех стало большой неприятностью. Ровно через тридцать минут из своей комнатки появился сержант, построил курсантов в коридоре казармы, после чего без лишних слов начал шмонать ящики.

Если что-то в них оказалось сложено не так, он своей дубинкой все там переворачивал вверх дном. Особенно сержант злорадствовал, когда видел вообще не распакованные пакеты и баулы. Он их рвал и вытряхивал личные вещи на пол, после чего пинками зашвыривал их в разные части казармы. Это получалось у него очень неплохо – видимо, сказывались долгие годы практики.

– Вы что, сволочи, совсем оборзели?! – закричал на курсантов сержант, когда таким образом разделался со всеми нарушителями. – Здесь вам не курорт, а армия! Все должно быть четко и точно по уставу! Или вы устав не читали?! Ну?! – прицепился сержант к одному из курсантов. – Ты изучал устав, курсант?!

– Так точно, сержант, изучал!

– Так почему ж ты, мать твою, не разложил свои вещи?!

– Не успел, сержант!

– Не успел! – взревел Силис. – Значит, полчаса для тебя мало?! Ты что, тугодум?!

– Никак нет!

– Что «никак нет»?! Не тугодум, или времени было не так уж мало?

– Ни то ни другое, сержант!

– Тогда как квалифицируются твои действия согласно уставу, курсант?!

– Как небрежность, сержант!

– Правильно, курсант, небрежность! Что полагается за небрежность, курсант?

– Наказание, сержант!

– Правильно, курсант, наказание! Принять упор лежа! Пятьдесят отжиманий!

– Есть, сержант!

Солдат буквально упал на пол и начал делать упражнение.

– А для остальных что, особое приглашение нужно?! Живо отжиматься! И вам, сволочи, тоже! – набросился Силис на одного из тех курсантов, которые сделал все правильно, и их вещи оказались целыми и на своем месте.

– Наверное, хотите спросить, за что?! – воскликнул сержант. – Я отвечу: за то, что не помогли своим товарищам! Сами сделали и не удосужились посмотреть, как обстоят дела у ваших товарищей, подлецы! А командирам отделений выполнить сто отжиманий! Тоже, наверное, хотите спросить – за что? Ну, капрал? – Силис присел рядом с отжимающимся Коргленом. – Хочешь спросить, за что тебе больше, чем всем прочим нарушителям?