Это давало мне некоторую свободу, которая после долгого заточения в гареме кружила голову.

Уши закладывала от стрельбы. Я стояла в узком ущелье, метрах в ста от нас были выставлены мишени. Мишени Альбека, Рамиля, и Юсупа были расстреляны в мясо. Моя же болталась на ветру не тронутой, хоть я и расстреляла все патроны.

«Подойди»,– прохрипел его настойчивый бас.

Строгий голос Бахтияра, тренера по стрельбе перекрикивал шум отлетающих гильз.

Высокий, накачанный, замотанный в пустынного цвета хаки одежды, он укрывался в тени, пока мы жарились на испепеляющем солнце.

«Плохо Стреляешь»,– с сильным акцентом, но по-русски попытался сказать он.

Я стояла и жмурилась от солнца, понимая, что он пялится на веснушки на моем сморщенном носике. Таких тут ни у кого нет. Светлые волосы были убраны в тюрбан, но глубокое декольте сколько его не вытирай моментально наполнялось потом.

«Очень плохо»,– он недовольно и с прищуром покачал головой.

Бахтияр еще раз очертил взглядом мой силуэт песочные часы, большую упругую грудь, тонкую талию подчеркнутую коротким топиком и крутые бедра не уступающие в объёмах восточным красавицам, и только после этой инспекции перелистнул истрепанный блокнот с записями стрельб.

«Женщина должна уметь направить ствол. Иначе все выстрел мимо»,– зазвучало из его уст как афоризм.

По его ухмылке я быстро поняла, что он нарочно подобрал такие двусмысленные слова.

«Ты умеешь направить ствол?»– все стрелки дружно заржали.

«Давай давай я покажу!»– прокричал со своего полигонного места Юсуп. Высокий худощавый парень из средней Азии. Без бороды. С голубыми глазами и смуглой кожей. Его щетина были окантована по-европейски. Очевидно для заданий на Балканах или даже в западной Европе. Он часто говорил по английски в лагере, хотя очевидно знал русский. Просто говорить тут было не с кем.

Все естественно засмеялись.

Бахтияр накричал на него. Из того, что я уже начинала понимать по-афгански были только ругательства. Он назвал его «шакал членом».

Они постоянно говорили это друг другу. По смыслу означало: мужик, который ищет в какую щель бы присунуть.

Бахтияр резво вскочил с места. Взял свой м16 и не глядя на мой бюст подошёл к стрелковому рубежу.

«Иди сюда. Быстро!»– тренера постоянно кричали на нас, поэтому это уже переставало работать, но от жары и унижения, что я не могу поразить ни одну мишень у меня начали твердеть соски. Самое постыдное было то, что они выступали уже и через бюстгальтер крепко обнимающий мою грудь и через зелёный топик.

Я подошла и взяла протянутую мне винтовку.

«Надо стать со ствол одно целое»,– Бахтияр обнял меня сзади. Словно пытаясь научить. Его большие волосатые лапы легли на мои предплечья золотящиеся от выцветающих светлых волос.

Всей спиной и попой я ощутила, как он не прижался, а словно обхватил меня. Я погрузилась в него. Большого опытного мужчину.

По спине пробежали мурашки. Это было одновременно и прохладно, потому что я полностью была укрыта его мощным телом от солнца и жарко, потому что из всех щелей его одежды, из каждого рукава дышало жаром его огромное мужское тело.

Запах мужчины ударил меня в нос, и я начала сходить с ума. Просто тупо отключаться. Дышать тяжелее. По спине, в ложбинке у позвоночника покатились в трусики градинки пота.

Его голос звучал откуда то из далека. Мишени расплывались еще больше.

Он приставил приклад винтовки мне прямо в пах.

«Со ствол одно целое. Понимаешь?»– ко мне никто не прикасался уже давно. Особенно в тренировочном лагере, где у меня не было даже возможности мастурбировать в душе, потому что там всегда был кто-то из мужчин. Приклад как влитой лег мне в прогал. Я чуть выгнулась попочкой навстречу Бахтияру.