– На что взглянуть? ― Паренек поднимает глаза, рассматривая картинки, проплывающие в памяти. ― Не знаю. Вам самим лучше выбрать! ― наконец сообщает он. ― Есть прекрасные парки и сады, можно погулять по искусственным джунглям, можно…

– Искусственные джунгли? Это как? ― заинтересовываюсь я. ― Они вылиты из стекла? Вылеплены из глины?

– Да нет, ― смеется мальчик, махнув рукой, отчего чуть снова не задевает трубочку. ― Просто все, что там есть ― деревья, животные, ― привезено из разных частей Воздамора. Джунгли не сами возникли, а созданы, понимаете?

– Понятно, ― киваю я. ― И что же там интересного?

– Не знаю… ― теряется паренек. ― Многое. Но главное, там очень красиво.

– А нас не съест там какой-нибудь леопард?

Леопард ― новое слово, которое я вспоминаю.

– Не знаю, кто такой леопард, но там безопасно…

– Неужели? ― удивляюсь я. ― Вы что, умудрились даже хищникам внушить философию про луч солнца и тень луны?

– Нет, конечно, ― смеется Алий. ― Мы будем идти по канатной дороге, а все звери ― внизу.

– Хм… любопытно… ― говорю я. ― Но, пожалуй, от посещения джунглей я воздержусь. Мне интересно изучить именно мир людей… ― Я на мгновение задумываюсь и вспоминаю про симютников в Ладноре. ― Скажи, а есть у вас тут какие-нибудь группы людей, несогласных с тем, что за хорошее дело полагается луч, а за плохое ― тень?

– Есть. ― Алий слегка огорчается. ― Тех, кто не верит в закон светотени, довольно много. Но, по-моему, в них мало интересного. И как раз эти люди довольно опасны… ― нехотя заканчивает Алий.

– Почему?

– Среди них много преступников. А дедушка говорил, что те, кто не следует закону светотени, ― сплошные злодеи.

– Кажется, понимаю… ― говорю я. ― Раз они не верят, что за плохие дела их ждет расплата, то их ничто не удерживает творить беззакония.

Алий молча кивает, брякая трубочкой в стакане. Он не смотрит в глаза, словно стыдясь за иноверцев. И вдруг поднимает радостный взгляд:

– Я знаю, где вам будет интересно! Пойдемте в планетарий староверов!

«Староверы? ― вспоминаю я. ― Кажется, я знаю это слово. Но, по-моему, оно как-то связано с христианством. Планетарий староверов?!»

– Пойдем, ― соглашаюсь я.

Алий встает и протягивает руку, будто хочет помочь мне встать.

– Подожди, а заплатить? ― удивляюсь я.

– Что?

– Разве мы не должны оплатить?

– Не понимаю, ― трясет головой Алий.

– Разве мы не обязаны дать денег официанту за напитки?

– Ах, вот вы о чем! Деньги, да, я помню, что это такое ― дедушка рассказывал! Нет, никаких денег в Воздаморе давно уже нет!

– А зачем же тогда они тут работают? ― киваю я в сторону кафе. ― Неужели только за лучи солнца?

– О! ― улыбается паренек. ― Это не так мало!

Я пожимаю плечами, встаю, громко благодарю глядя в сторону входа в кафе, так как официанта сейчас не видно. Посетители смотрят, удивленно улыбаясь. Одна из дам в белой шляпке машет мне рукой, будто принимает благодарность на свой счет.

Мы шагаем с Алием по мостовой, а я продолжаю расспрос.

– Так здесь никто ни за что не платит?

– Дедушка говорил, что какие-то бумажные расписки все-таки существуют. Но это между фабриками, большими магазинами и… ну, в общем, между теми, у кого много разного товара. Они что-то берут по этим бумажкам, что-то отдают ― я точно не знаю.

«Кажется, это называется, натуральный обмен, ― думаю я. ― Ну, хоть что-то понятное».

– А все остальные, ― продолжает мой спутник, ― ничего не пишут и не платят. Все любят делиться.

«Коммунизм!» ― вспоминаю я еще одно слово, слышанное где-то, когда-то.

Город красивый. Белый цвет и тут преобладает во всем ― в окраске зданий, в одежде горожан, даже цветы на аллеях и в парках, чаще всего, белые.