— Но я же…

— Пока я не приму решение, на работе можете не появляться. И да… Не советую пока никуда уезжать.

* * *

Вот уже два дня я находилась дома. Обида не утихала, а непривычный избыток свободного времени приумножал моё отчаяние в сто крат. Просто не представляла, какое решение примет заведующий, как и не видела способа доказать мою непричастность к серьёзной ошибке, чуть не приведшей к гибели пациента.

Обвинение в кражах казалось ещё более нелепым, но и тут я была бессильна. Свидетелей добровольной передачи кольца не было, но я же не предполагала, что всё закончится вот так.

Увольнение воспринимала как уже свершившийся факт, и страшилась, что дорога в большинство больниц города для меня будет закрыта, причём навсегда. Но больше всего боялась, что соответствующая характеристика обнулит мой призрачный шанс на поступление.

Отгоняя мрачные мысли, старательно готовилась к предстоящему экзамену. Зубрила и повторяла, как одержимая, пока из университета не поступил звонок от куратора. Она сухо сообщила, что место, которое мне обещали больше несвободно и на экзамен меня никто не ждёт.

Когда рухнула моя маленькая мечта, я совсем расклеилась. Сидя в ванной прямо на полу, ревела, сжимая в руках телефон, пока в дверь не начали скрестись.

— Настя-я-я, — позвала Таня и, не дождавшись ответа, открыла дверь. Оценив моё состояние, тяжко вздохнула и, зайдя, присела на корточки и осторожно спросила: — Всё так плохо?

— Угу, — всхлипывая, буркнула я и, пожав плечами, поделилась: — Про учёбу можно забыть.

— Может быть, ещё всё утрясётся? — вкрадчиво предположила она.

— Не думаю, — обречённо покачала головой и, вскинув на неё заплаканные глаза, добавила: — И с работы уволят, тут к бабке не ходи.

— Ну мало ли…

— Я уверена, — опустив взгляд, выдохнула я и, закрыв лицо руками, проскулила: — Как я буду бабушке помогать? На что жить? Ведь меня никуда не возьмут с такими характеристиками.

— А если сиделкой? — тихо уточнила подруга.

— Так, там тоже требуют рекомендации и опыт, а у меня… — не выдержав, разревелась в голос, а Таня, прицыкнув языком, потянула меня за локоть.

— Так, хватит реветь, — буквально подтащив меня к раковине, заворчала она и, включив воду, скомандовала: — Ну-ка, давай, умывайся, успокаивайся и будем думать, чем тебе помочь.

— Верёвку намыль, — огрызнулась я, а она шлёпнула меня по лопаткам.

— Заткнись, — осадила грубо и, встряхнув за плечи, рявкнула: — А ну, соберись тряпка! У тебя бабушка и брат! Забыла?

— Не-а, — проикала я и, потянувшись за полотенцем, выдохнула: — Им пока лучше не знать про мои проблемы.

— Вот и давай решать, — поддакнула Таня и, подмигнув моему опухшему от слёз отражению, мурлыкнула: — Пойдём успокаивающего чая хряпнем.

— Это как? — сдержанно улыбнулась я.

— Это когда в вашем коньяке чая не обнаружено, — хихикнула она и, отобрав полотенце, водрузила его на место, а меня поволокла в сторону кухни.

Пока Таня сооружала нам живительный чаёк, я нарезала бутерброды, по ходу готовки вспомнив, что все прошлые дни толком не ела. Аж голова от запахов закружилась. Поднос с заварником, чашками и тарелкой бутербродов утащила в нашу комнату, а Таня появилась через пару минут с пузатой бутылкой тёмного напитка.

— Откуда? — вскинув брови, удивилась я и, нахмурившись, заметила: — Я думала, что ты пошутила про коньяк.

— Подарок от благодарного клиента, — отмахнулась она и, выпятив грудь, гордо добавила: — Я его от серьёзной налоговой проверки отмазала. Ну, вернее, в порядок документацию привела, а остальное не моя забота.