На состояние политучебы на “Сторожевом” влияло и недобросовестное отношение ряда руководителей групп политзанятий к своим обязанностям. Несмотря на определенные усилия, которые я прилагал для того, чтобы навести порядок в организации ведения политзанятий, существовал ряд объективных причин, которые мешали мне привести в жизнь мои благие намерения. В частности, в силу систематического нарушения распорядка дня и занятости офицеры не могли качественно готовиться к политзанятиям. Обзоры лекций для руководителей групп политзанятий были некачественны и ограничивались статьями журнала “Коммунист Вооруженных Сил”. Ряд тем в программе политучебы не отвечал требованиям современного умственного и политического развития матросов. Что вызывало их пассивность на политзанятиях… Ряд офицеров проявляли недобросовестность. Например, Смирнов на занятиях читал статью из журнала “КВС”, Рожков дважды терял журналы учета. После одной из проверок инструктором политотдела мне было за это объявлено взыскание.

Я, как замполит, не мог охватить своим вниманием все группы политзанятий (их 11). Многое зависело от должности самих руководителей-офицеров. Как раз в этом ко мне были предъявлены серьезные претензии. Я успевал бывать на занятиях только 1–2 групп. После таких посещений проводил разбор занятий с руководителями, делал замечания, советовал. Тот или иной офицер выслушивал, кивал головой в знак согласия, а спустя некоторое время я наблюдал у него все те же ошибки, т. е. я не видел у многих офицеров желания понять, исправить или сделать хотя бы как надо.

После итоговой проверки в сентябре 1975 года я смотрел оценки, выставленные слушателям во всех группах и, зная способности тех или иных матросов и старшин, видел, что оценки эти явно завышены. Проверяющие, как я понял, не желая портить нам общую картину, соглашались с оценками. Я не проявил здесь принципиальности и не настаивал на изменении оценок, не хотел, чтобы оценки по политучебе на нашем корабле были бы хуже, чем на других кораблях.

Не все благополучно было на “Сторожевом” и с организацией политинформации – посещение было очень низким, приходилось чуть ли не самому собирать личный состав на политинформацию».

Теперь попробуем понять, что же поведал нам капитан 3-го ранга Саблин. Для человека непосвященного вроде бы и ничего особенного. Да, отдельные недостатки были, но он ведь так старался, так старался…

На самом же деле, сам того не подозревая, Саблин наглядно продемонстрировал истинный уровень своей профессиональной подготовки и отношения к делу.

Уже в начале своей «исповеди» Саблин напрямую заявляет, что в своей воспитательной работе он занимался формализмом и очковтирательством, т. е. фактически настоящим воспитанием подчиненных вообще не занимался, а лишь имитировал эту работу. Такое признание дорогого стоит! Намеки Саблина о том, что так же примерно дела обстояли и у других замполитов, несерьезны. Такими, как Саблин, на флоте были далеко не все. Смешны сетования Саблина и на то, что он не был в состоянии просмотреть раз в неделю 11 тетрадей руководителей групп политзанятий и задать каждому по 1–2 вопроса, из которых сразу же стало бы ясно, насколько эти руководители готовы к занятиям. Для этого не надо быть семи пядей во лбу. Более того, Саблин еженедельно обязан был проводить и специальные занятия с этими самыми руководителями групп. Время для этих занятий было официально предусмотрено в недельном распорядке на каждом корабле советского ВМФ. Об этом он почему-то «забыл», т. е. таких занятий, оказывается, никогда не проводил. Как же тогда лейтенанты вообще могут стать грамотными преподавателями, когда их планово этому никто не учит? То, что после разборов Саблина офицеры на его советы откровенно плевали, говорит как о полезности этих советов, так и об авторитете самого Саблина. У грамотного, работящего и требовательного замполита и руководителя всегда к занятиям готовились, и матросы на занятиях не спали. Врет Саблин и то, что не был в состоянии охватить своим вниманием все группы политзанятий. Это же какой адский труд, обойти за три часа занятий 11 кубриков и посмотреть, занимаются там учебой люди или бьют балду?