– Если не считать того, что не все так просто. К тому же работать нужно много. – Она пожала плечами и махнула рукой. – Раньше я так и делала.

– Я видел некоторые твои работы. Мне они показались удивительными.

Конни нахмурилась:

– Когда ты их видел?

– На прошлой неделе. Пока ты спала. Они прекрасны.

– В таком случае это были работы, скорее всего, моей соседки.

– Нет, это были твои картины. То, что она рисует, мне совсем не понравилось.

– Фрэн очень успешна. Она продает много работ.

– Не знаю почему.

– Она очень талантлива, и она моя подруга.

– Конечно, но мне все равно понравились твои картины. Я подумал, что они очень… – Я поискал в голове какой-нибудь художественный термин. – Красивые, то есть я не разбираюсь в искусстве…

– Но знаешь, когда тебе нравится, а когда – нет?

– Совершенно верно. А еще ты потрясающе рисуешь руки.

Она улыбнулась, взглянула на свою руку и, раздвинув пальцы, опустила на мою:

– Давай не будем говорить об искусстве. Или плодовых мушках.

– Ладно.

– Поговорим лучше о прошлых выходных. То есть о том, что случилось.

– Отлично, – сказал я, а сам подумал: «Ну вот и все». – Что ты хотела сказать?

– Не знаю. Вернее, мне казалось, что я знаю.

– Продолжай.

Она засомневалась:

– Ты первый.

Я на секунду задумался.

– Ладно. Все очень просто. Я чудесно провел время. Я рад нашему знакомству. Все было здорово. Хотелось бы повторить.

– И все?

– И все. – Это никоим образом не было все, но мне не хотелось ее пугать. – А ты что скажешь?

– Я думала… Я думала то же самое. Мне было радостно, а это так необычно. Ты был очень мил. Нет, не так, я хочу сказать другое, я хочу сказать, ты был внимательный, интересный, а еще мне понравилось с тобой спать. Очень. Было здорово. Твоя сестра права – ты тот, кто мне нужен.

Я достаточно часто оказывался в подобной ситуации, чтобы ждать неминуемого «но»…

– Но у меня не очень удачный опыт отношений. Они не ассоциируются у меня с радостью, особенно мой последний роман.

– Анджело?

– Совершенно верно. Анджело. Он обращался со мной не очень хорошо и заставил быть… осторожной. Наверное, я сама хочу быть осторожной, если продолжать дальше.

– Но ты хочешь продолжать дальше?

– С осторожностью.

– С осторожностью. И это значит?..

Она на секунду задумалась, прикусив губу, затем наклонилась вперед и опустила ладонь на мою руку:

– Это значит, что если мы прямо сейчас оплатим счет и выйдем на улицу, если мы найдем такси и отправимся к тебе домой, то я буду очень счастлива.

А потом она меня поцеловала.

…

…

…

…

…

– Официант!

Вечеринка началась в час, когда большинство вечеринок обычно заканчиваются, привычный дискант под басовые бум-ц-ц-ц электронной музыки вскоре сменился низкочастотными ум-па-па, ум-па-па в сопровождении четкого скрипа.

– Это что… аккордеон?

– Угу, – ответила Конни.

– Но Алби не играет на аккордеоне.

– Значит, у него в номере аккордеонист.

– Какой ужас!

Теперь астматическое пыхтение перешло в четыре знакомых пронзительных минорных аккорда, играемые по кругу, под громкое топанье и похлопывание по бедру в исполнении моего сына.

– Что это за песня? Я ее знаю.

– Кажется, это «Smells Like Teen Spirit».

– Что-что?

– Послушай!

И точно, это была она.

Когда… если… я представляю аккордеониста, то почему-то всегда это смуглый мужчина в бретонской кепке. Но сейчас вопль «Нирваны» об одиночестве юности исполнялся женским голосом, этаким душевным криком городского глашатая, под аккомпанемент нашего сына, берущего аккорды на гитаре каждый раз с небольшим опозданием.

– И это называется музыка, – сказал я.