Но по-прежнему жадно глаза в поднебесье смотрели,
Взгляд желал лететь вдаль по зефиру лазурной пастели.
Но готовую сбыться мечту разорвали снаряды,
Искорёжили взлётную полосу варвары «Грады»,
С кровью вырваны перья из крыльев по-ангельски белых
Исполинов воздушных, вчера ещё статных и смелых.
Сколько жить ещё сердцу в обряженной в ветошь надежде,
Что расколотый надвое мир его станет, как прежде?
Воскрешённое фениксом вставшей из праха мечтою,
Оно всё же взлетит над немою сейчас пустотою.
Журавли
Грянула летней порою нежданно беда.
Кровью окрасилась в реках живая вода,
Стала солёной от паводка горестных слёз,
Пролитых в память заветных несбывшихся грёз.
Жадной рукой постучала беда в каждый дом.
Брошен в могилу рукой сироты третий ком.
Смерти нет продыху от неурочной страды,
Косит усердно невызревшей жизни ряды.
Шестеро братьев, шесть в самом соку молодцов,
Ей вопреки по завету дедов и отцов,
С русским азартом поспорив с коварной судьбой,
Вышли отважно до света принять смертный бой.
Их гимнастёрки – из тёмно-зелёной травы,
Крепко сплетённых колючих стеблей крапивы,
Связанных древним узором руками сестры,
С трепетом в сердце считавшей закатов костры.
Память хранила из сказки любимой слова.
Братьев спасти – этой мыслью лишь только жива.
Вышила сердца молитву седым ковылём,
Чтобы опасность и страх были им нипочём.
Но у войны беспощадной безжалостный нрав.
Неумолимые пули рвут звенья из трав,
В жажде кровавой расправы быстры и остры,
В клочья кромсают осколки молитвы сестры.
На гимнастёрке – прореха, душа – в небеса.
И не спасли их от смерти её чудеса.
Сбросив шинели в ковыль обагрённых полей,
Скорбно курлычет клин белых родных журавлей.
Раиса Белоглядова
Скорбим
С утра цветы, зажигают свечи:
Страна скорбит, и опущены плечи.
Скорбим о погибших в Крокус Сити,
Там ранены люди. Им кровь несите.
Погибли люди. За что, скажите,
Их путь оборван у Крокус Сити?
Шальные пули и смрад пожара
Отняли жизни невинных граждан.
Им не смеяться, не петь, не любить,
Родных не видеть, детей не растить.
Они белой птицей взлетели ввысь
И журавлём над страной вознеслись.
За деньги убийцы стреляют в людей:
В российских детей, сыновей, матерей.
У демона злобного шизофрения,
Чтоб так ненавидеть улыбки России?
Убийцы без сердца и без души,
Продались все дьяволу за гроши.
Им нет свободы и нет прощенья!
Отправить в ад и предать забвенью!
Татьяна Бобышева
«Что происходит на планете…»
Что происходит на планете
В век двадцать первый, господа?
Безвинно гибнут даже дети,
А это – страшная беда!
От катастроф и катаклизмов
Не счесть бывает жертв на ней.
Ужасней пасть от терроризма,
То есть погибнуть от людей.
И горечь матери скорбящей
Не описать одной строкой,
Не возродить уж взор угасший
И вмиг утерянный покой!
Единственная Русь
Ты моя единственная, Русь,
Лишь в тебе одной моё спасенье.
Вдоволь сока вешнего напьюсь,
Средь берёз застыну на мгновенье.
Отойдёт цветения пора,
И под тихий шелест листопада
Я всё так же вымолвлю слова:
«Ничего дороже Родины не надо».
Духом гордыми и сильными с плеча
Русь взрастила много поколений,
Что под страхом пули и меча
Враг не смог её поставить на колени.
В путь благословляя сыновей,
Бесконечно в нашу верность верит,
Даже если ты изменишь ей,
Никогда тебе Отчизна не изменит.
Этот край мне ближе и милей,
Здесь всё то, что дорого и свято:
И прощальный окрик журавлей,
И печаль волшебного заката.
Грудью всей дышу не надышусь,
От восторга сладкого немею.
Потому я Родиной горжусь,
Потому что я иначе не умею.
«Ой вы, люди, люди-человеки…»
Ой вы, люди, люди-человеки,
С обобщённым званием «народ»,
Почему вы в двадцать первом веке