– Мама… – шепчу я, – мам, мама.

Ее веки приподнимаются, и, увидев меня в сознании, мама мигом вскакивает со стула, хватает меня за руку и начинает рассматривать.

– Господи, Господи… Вирджиния, как ты… как ты себя чувствуешь? – От волнения мама начинает запинаться. Она снимает с меня маску.

– Нормально…

– Я сейчас позову доктора.

Мама выбегает в коридор. Ощущаю какую-то тяжесть в теле. Кажется, что все мои мышцы окостенели. В некоторых местах кожу сильно стягивает, вероятно, там швы или еще что-то. О том, что со мной происходило, пока я была без сознания, я могу лишь догадываться.

В палату мама заходит в компании доктора. Его очертания расплываются перед моими глазами.

– Ну, здравствуй, Вирджиния, как самочувствие?

– Она сказала, что чувствует себя нормально, – отвечает за меня мама.

– Ты помнишь, что с тобой произошло?

Я киваю. Боже, как же сильно затекла шея, очень больно ею поворачивать.

– Я… ехала на машине и…

– И попала в жуткую аварию. Но тебе очень повезло. В редких случаях люди выживают в таких авариях. Ты перенесла три операции, провела несколько дней без сознания. Но теперь все страшное позади. Ты очень скоро поправишься и поедешь домой.

Смотрю на маму, ее веки полны слез.

– Мама, почему ты плачешь? – Произнесение каждого слова дается мне с трудом. Голос осип, губы совсем сухие.

– Да это я так… от счастья. Я думала, что больше никогда не услышу твой голос.

Чувствую сильную боль в позвоночнике, которая мешает мне глубоко вздохнуть. В этот же момент мною овладевает новое чувство. Это не чувство боли, не чувство дискомфорта. Это такое странное чувство, будто мне чего-то недостает. Такое ощущение, что мое тело вовсе не принадлежит мне. И только несколько минут спустя я, наконец, осознаю, чего мне не хватает. Я не чувствую своих ног. Я не могу пошевелить ступнями, и такое ощущение, что это вообще не мои ноги.

– Доктор… а почему я не чувствую своих ног? Это что, наркоз какой-то или еще что-то? – Мой голос дрожит, и я понимаю, что не хочу слышать ответа на свой вопрос.

Доктор еще минуту молчит и смотрит в пол.

– Видишь ли, Вирджиния, как я уже сказал, авария была серьезная, и то, что ты выжила, это поистине чудо. Но, к сожалению, каждая авария влечет за собой последствия. У тебя произошло сильное смещение нижних позвонков, спинной мозг поврежден, все это вызвало параплегию, иными словами, паралич нижних конечностей.

Его слова вонзились в мою грудь, словно сотни кинжалов. Я не могу сказать ни единого слова. Язык отказывается мне подчиняться. Я просто закрываю глаза и заставляю себя заснуть. Скорее всего, это какой-то страшный сон, я проснусь, и все снова вернется в привычное русло.

– Доктор, но ведь это же не навсегда? Ведь можно сделать операцию… мы заплатим любые деньги. – Я слышу, как мама начала рыдать.

– Увы, мы сделали все, что от нас зависело. Я знаю пару случаев, когда люди с таким же диагнозом, как у Вирджинии, вставали на ноги, так что, возможно, ей тоже повезет. Ну а пока, до ее выписки, вы должны подготовить ваш дом. Сделать поручни, оборудовать лестницу, купить кресло-туалет для инвалидов, ну и, соответственно, удобное инвалидное кресло.

ИНВАЛИДНОЕ. Я широко раскрываю глаза и начинаю дышать ртом. Физическая боль полностью затмевается той болью, которую нанесли мне его слова. Это не просто слова, это приговор. Я крепко сжимаю мамину ладонь.

– Нет… нет, нет! Это невозможно! – кричу я сквозь боль.

В палату сразу же вбегает медсестра.

– Срочно вколите ей успокоительного.

– Нет! Это ошибка!

Кровь смешивается с дозой успокоительного. Вмиг мои мышцы расслабляются, я отпускаю мамину руку. Замираю в одном положении. Последняя фраза, которую я слышу перед погружением в сон, это фраза доктора: