– Ты разглядываешь меня что ли? – Он внезапно косится в мою сторону.

– Не обольщайся, – фыркаю я, тут же отводя взгляд. Он не мог ничего заметить в темноте.

– Ну, конечно. – Лукавая улыбка растягивает уголки его губ. – Так я и поверил. Ты маленькая лгунья, бейби. – Я закатываю глаза. – Ладно, желай быстрее, пока я не передумал.

Цокнув и глубоко вздохнув, я устремляю взор к небу. Все эти звезды будто смотрят на нас свысока. Мерцают, завораживая своим ярким свечением, и хранят за своей красотой бесконечное количество тайн.

– Хочу тайну, – шепчу я. – Одну. Самую сокровенную. Без вопросов, объяснений и одним предложением. Даже если ты ее придумаешь, я все равно об этом не узнаю.

Кажется, на мгновение моряк замирает и вовсе не дышит, а потом его острый кадык дергается, когда он звучно сглатывает и прочищает горло.

– Я ненавижу баскетбол.

Слова выходят из него сдавленно, одно за другим, туго и шепотом, как будто кто-то наступил на его горло массивным ботинком.

– Знаешь, – я прикусываю губу, – я тоже терпеть его не могу.

– Это не твоя тайна. Давай свою.

– Я не обещала исполнять желания.

– Значит, я соврал. – Он резко принимает сидячее положение и запускает пальцы обеих рук в волосы, взъерошивая их от затылка до макушки.

– Пусть будет так, моряк. – Я потрясываю согнутым коленом.

– Почему ты называешь меня моряком? – Красавчик оборачивается ко мне через плечо. – Я ни разу на корабле-то не был.

– Просто мне нравится шторм, который я вижу в тебе. – Мои губы трогает легкая улыбка. – Обуздаешь его, моряк?

– Может быть, ты и пробудила этот шторм? – Он медленно склоняется надо мной, расставляя руки по обе стороны от моей лежащей на капоте фигуры.

– Красиво говоришь. Но мне больше нравилось, когда ты держал язык за зубами.

– Точно? – Его лицо придвигается еще ближе к моему лицу. – Ты ведь еще не пробовала мой язык внутри себя.

Черт. Я сдаюсь. Кажется, этот слэм-данк13 разгромил мой щит.

Я хватаю красавчика за ворот рубашки и притягиваю вплотную к своим губам, увлекая его в неистовый поцелуй.

Автор заметки: Ревендж

Помнишь я раньше писала, что все началось с безысходности?

Думаю, сейчас самое время рассказать, что значит для меня это слово. Что оно значило для всех нас, когда мы были детьми.

Но сначала ответь на вопрос: что бы ты представил, если бы я назвала тебе несуществующий город?

Воображение большинства людей рисует бетонные муравейники в суете ежедневного трафика. Если закрыть глаза, то можно услышать даже вой сирен и вечное жужжание толпы, будто сунул голову в осиное гнездо. Их голоса кусают. Лишние звуки жалят. Некоторых даже сводят с ума.

В моем детстве этого не было. Нас всегда наказывали за лишний звук. Поэтому, пожалуйста, если тебе все-таки захочется представить несуществующий город, откуда я родом, представляй все, что угодно, но только не то место, где верят в лучшее и замаливают свои грехи на воскресных службах.

Мой отец никогда не молился, а старая часовня сгнила еще до того, как я научилась ходить. Нашу пищу никогда не благословлял Господь, как и не хранил мой сон. Изредка, сложив ладони под опущенным подбородком, я тихо просила, чтобы отец засыпал пораньше. Но повзрослев, моя вера тоже растворилась. Где-то в темном углу моей спальни.

(дополнено)

К десяти годам я уже понимала, что поселение, в котором мы жили, – не то место, где обитает надежда на светлое будущее. Увы, мы все это слишком хорошо понимали. Как взрослые, так и дети.

Когда-то в металлических рудниках горного округа Уэльса кипела жизнь, там работали тысячи шахтеров, добывалось серебро и медь, но уже несколько десятилетий эти места забыты. От шахтерского поселения на северо-востоке Уэльса осталась только щепотка дряхлых домов, разваленная часовня, кладбище и прорытая толща земли под ногами. И отчаяние, которое те, кто не успел сбежать, топили на дне бутылки виски.