– Обычно ящик в этой тумбочке используется для другого, но твое применение мне тоже нравится, – смеется Степа.

Так и сидим на кровати, уплетая тонну калорий в виде газировки, жевательного мармелада и чипсов. Степа полулежа, закинув ногу на ногу, а я подобрав под себя ноги и привалившись к нему спиной. Парень смотрит мои “бабские сопли” со всем присущим ему мужеством, но иногда вставляет язвительные комментарии.

– О, наконец-то, пошла жара! – восторженно восклицает он, когда актеры на экране начинают страстно раздеваться. – За что я люблю твои фильмы, так это за бесплатную порнографию!

Он смеется, а мне ни разу не смешно, только зависть одолевает и в груди бабочки порхают, глядя на то, как герои на экране не скрывают своих взаимных ярких и даже чуточку громких чувств…

– Что тут за хрень?! – дверь в мою комнату распахивается и на пороге стоит мой отец.

– Я просила стучать, папа! – испуганно дернувшись, я обиженно смотрю на него.

– Я постучал, а ты не слышала! – огрызается папа и сначала пристально смотрит на нас со Степой, словно ожидая застукать нас голыми, а потом переводит взгляд на экран телевизора. – Что за хрень смотрим? – наклонив голову набок, он с интересом пялится на обнаженную Хэтэуэй на стопкадре. – Ни хрена ж себе…

– И это ты мне предъявляла из-за количества “хрени” за минуту? – давится хохотом Степа.

_______

Сегодня прода позже на пять минуточек, я просто не успела поставить на таймер, грузила сама, а оказалось долго)

Знакомьтесь, папа Лекс) Он же Александр) Влияние на Степу, я думаю, очевидное, да?)

Дорогая Кристина Зорина, спасибо большое за наградку истории, очень приятно!

8. 2.1

– Хватит ржать! Признавайся, снова локтевые заговнял? – обращается папа к Степе.

Друг сразу же перестает смеяться и кивает.

– Чуть-чуть, самую малость, – говорит он.

– Получается хоть или просто переводишь мне экипировку? – приподнимает брови папа.

Его интерес вполне заслуженный, ведь мой папа – главный спонсор Степы. Он содержит его мотоцикл, экипировку, делает взносы в фонды для соревнований и все сопутствующие. Этим мог бы заниматься и отец Степы, потому что он, в отличие от моего папы, настоящий гонщик, но дядя Ян старается держаться в стороне от интересов сына.

Нет, он не забил на него совсем, но явного интереса к успехам сына старается показательно не проявлять. Степу такое отношение бесит, он часто огрызается в сторону отца, злится, что тот не был ни на одном его важном заезде и… Как ни странно, именно это моего друга и мотивирует развиваться и добиваться высот.

Его цель стать тем, кем не стал его отец.

Мой папа и дядя Ян вместе создали, и каждый год улучшают, уникальную систему учета для гонок. Их программы и датчики внедрили даже в мировые соревнования!

В целом, папа любит Степу, но очень опасливо относится к нашей дружбе, словно считает, что мы с ним вместе, но скрываем. Родители боятся, что мы со Степкой уже пустились во все тяжкие и “наворотим дел”. Когда Степе стукнуло восемнадцать, а мне еще не было, он задыхался со смеху, когда пересказывал мне свой неожиданный разговор с моим отцом. Цитата из уст моего папы: “Узнаю что шоркаетесь – собственноручно тормозной шланг порежу!” После этой цитаты мы ржали уже вместе, от зашкаливающей двусмысленности фразы.

– Получается, на балансе сегодня идеально прошел, – гордо вздергивает подбородок Степа.

– Хорошо, – кивает папа и кидает парню какой-то сверток: – Тогда лови!

– Спасибо, дядь Саш! – широко улыбается парень, поймав подачу.

Папа еще раз осматривает нас с другом, затем снова смотрит на стопкадр на телевизоре, и, довольно “цыкнув” покидает пределы моей комнаты.