Она была распростерта на полу. Целую минуту он надеялся, что это – последствия очередного эксперимента на себе. А потом заметил главное – и отшатнулся, едва удержавшись в вертикальном положении, и опять выругался.

Кровь. Всюду и в таком количестве, что пальцы сначала скользили по кнопкам рации, а потом стали к ним липнуть.

– Господи…

Уок ощупывал ее тело – куда она ранена? Наконец нашел – не рану даже, а дыру, взорванную плоть точнехонько над сердцем.

Откинул ей волосы со лба. Лицо было бледное, потустороннее. Стал щупать пульс; понятно, не нащупал, но все равно взялся реанимировать Стар. Ритмично надавливая на грудную клетку, косился по сторонам: сбитый со стены светильник, фотография на полу, опрокинутая этажерка.

Брызги крови на обоях.

– Дачесс! – позвал Уок.

Обливаясь потом, продолжил делать непрямой массаж сердца. Руки и плечи ныли от усилий.

Примчались полицейские и «Скорая». Уока оттащили от Стар. Ясно было, что она мертва.

Крик из кухни: «Лечь! Руки за голову!». Через минуту вывели Винсента.

Сама Земля, казалось, вращается теперь в другую сторону. Спотыкаясь, Уок вышел на крыльцо. К дому спешили соседи. Сидя на ступенях, Уок делал судорожные глотки воздуха, красно-синего от мигалок, тер темя и глаза, несколько раз ударил себя в грудь кулаком – не мог поверить, что все происходит наяву.

Винсента повели к фургону. Уок рванулся следом, но сразу запыхался. Колени подкосились, он упал. Цепочка прожитых лет рассыпалась на звенья.

Полицейское подразделение, вызванное Уоком, работало слаженно. Появилась черно-желтая оградительная лента, зеваки были оттеснены, да и сам Уок – тоже. Автомобиль местного телеканала, прожекторы, репортеры. Подкатил фургон с техническим оснащением – чуть ли не на тротуар въехал. Ну правильно. Здесь – место преступления, у копов всё под контролем.

Всё, да не всё. В доме какой-то шум.

Уок с усилием встал, поднырнул под оградительную ленту, шагнул через порог. Увидел Бойда – главного по делам штата – и двух парней из округа Сатлер.

– Что здесь происходит?

Один из этих, сатлерских, смерил Уока тяжелым взглядом.

– Ребенка обнаружили.

Снова эффект ватных коленей. Уок прислонился к стене. От предчувствия потемнело в глазах.

Бойд жестом велел сатлерским расступиться.

Робин, закутанный в одеяло, переминался на полу, щурясь на чужих.

– Он не ранен? – спросил Уок.

Ему достался пронзительный взгляд Бойда.

– Дверь в детскую была заперта. Вероятнее всего, он спал.

Уок опустился на колени перед Робином. Еще подумал: «Почему он глазами блуждает, не смотрит на меня?»

– Робин, ответь, где твоя сестра?

Дачесс крутила педали. Ехала задворками по темным улицам, что вели прочь из города. Каждый раз при появлении автомобиля у нее дыхание перехватывало. Водители включали ближний свет, ощупывали Дачесс фарами, сигналили: мол, куда тебя нелегкая несет? Можно было выбрать более безопасный путь, через центр Кейп-Хейвена – но это означало четыре мили вместо трех. На лишнюю милю Дачесс не имела сил.

Автозаправка на подступах к Пенсаколе, серую стелу с расценками на горючее венчает сине-красная эмблема «Шеврон корпорейшн». Дачесс спрыгнула с велосипеда, направилась к магазину. Успела отметить, что владелец древнего седана загородил проезд своей железякой. Пользуется тем, что ночь на дворе, не заморочился правилами парковки. Заливает бензин как ни в чем не бывало.

Завтра – точнее, уже сегодня – Робину исполняется шесть лет. Дачесс не допустит, чтобы, проснувшись, он не нашел подарка.

У нее одиннадцать долларов – стащила у Стар. По большей части Дачесс ненавидела мать, время от времени любила, а нуждалась в ней каждую секунду.