Домработница… кхм.

Я с сомнением оглядел промокшие ботинки. Хозяин квартиры правильно истолковал мой взгляд.

— Да вы не стесняйтесь. Наследите, так наследите. Грязнее, чем сейчас, всё равно не станет. Давайте-ка в кабинет мой пройдём, там и поговорим.

— Как скажете.

— Да, — обернулся он на полпути, — а не попить ли нам чая или кофейку? Погодка мерзкая, вы только что с улицы… Поддерживаете?

— Благодарю. От кофе я бы не отказался.

Последнюю банку с растворимым кофе я прикончил ещё на прошлой неделе. Не то чтобы был фанатом этого напитка, но утро без кофе — не утро. И насчёт погоды хозяин не ошибся. Действительно мерзкая.

Арсений Петрович по-прежнему играл роль добродушного хозяина:

— Чёрный или со сливками?

— Без сливок, пожалуйста.

— Прекрасный выбор. Подождите меня буквально пару минут. Я скоро.

Пока Арсений Петрович хлопотал на кухне, я плюхнулся на мягкий (мечта сибарита) кожаный диван и с удовольствием откинулся на спинку и вытянул ноги. Господи, благодать какая! После всей этой сырости и промозглости наконец-то попал в уютное тёплое помещение. А сейчас ещё и кофе угостят. Разве не лепота?

Кабинет Арсения Петровича словно сошёл со старинных фотографий, живописующих быт писателей-классиков советской поры. Во-первых, огромные, от пола до потолка, книжные полки, буквально прогибающиеся под тяжестью массивных фолиантов. Некоторые томики вообще явно антикварного происхождения, во всяком случае, напечатаны до революции. Во-вторых, письменный стол — массивный, дубовый, точно не новодел, скорее всего — ровесник старинных книг. На столешнице явным диссонансом смотрелся ультрасовременный ноутбук. Насколько я разбираюсь — весьма крутой и навороченный. Ещё на столе лежали какие-то папки. Мне показалось, что в них вырезки из газет и журналов. Солидная готовальня, пепельница (пустая — заметьте), настольная лампа, книга с закладкой. Похоже, мой визит отвлёк хозяина кабинета от чтения. На стене фотографии в рамочках, преимущественно чёрно-белые. Некоторые потрескавшиеся и пожелтевшие от старости.

Арсений Петрович вернулся с подносом, на котором были две чашки с дымящимся кофе (ах, какой аромат! Беллиссимо!) и сахарница с маленькой ложкой. В качестве угощения — конфеты, преимущественно шоколадные трюфели. Бабаевские, мои любимые.

Я с удовольствием зашуршал обёрткой и отправил конфету в рот.

— Ну, что, давайте поговорим, — предложил собеседник, когда с напитками и едой было покончено. Лишь пара конфеток осталась сиротливо лежать на подносе.

— Давайте.

— Иван Егорович, у меня к вам маленькая просьба. Пожалуйста, настройтесь на то, что вещи, о которых я буду вам рассказывать — это не бред сумасшедшего.

— Занятное вступление.

— То ли ещё будет. Вы, главное, поймите: никто не собирается пудрить вам мозги. Всё, что вы услышите, правда.

— Честное слово, я в высшей степени заинтригован. Постараюсь выполнить вашу просьбу.

— Значит, договорились, — кивнул собеседник. — Вы своим генеалогическим деревом интересовались?

— Куда там, — усмехнулся я. — Как-то меня это модное веяние обошло. Отец с матерью на заводе работали, он — гидравлик на прокатном стане, она — контролёр ОТК. Бабушки-дедушки тоже из простых, деревенские… Ну, воевали, конечно. Дед по маминой линии почти всю Великую Отечественную прошёл, пока под Кенигсбергом не ранило.

— Деревенские, говорите, — хмыкнул Арсений Петрович. — Ну-ну. Хорошо же замаскировались ваши родственники.

— Простите, не понимаю.

— Я объясню. Дело в том, что Елисеевы — довольно известная дворянская фамилия.