Снаряжение синхронных пулеметов истребителя

Было, что и во время вылетов что-то в самолете отказывало. Скажем, на озере Тростянском у меня был случай. Наши самолеты на лыжах были, тормозов не было. Я облетывал самолет, и между третьим и четвертым разворотом на высоте примерно 800 метров отказал регулятор шага винта Р-7, лопасти встали на большой шаг, и тяга упала. Я нахожусь между третьим и четвертым разворотом, высота 800 метров. Аэродром – вот он, круг не сделаю, не хватит высоты. Я на крыло, скользить. Проскользил, выровнял, сажусь, но скорость немножко была выше: сел и покатился. Качусь и смотрю, впереди уже кусты, начинается берег. Тормозов нет, что ты сделаешь? Даю ногу, разворачиваюсь, неприятно ужасно. Но все обошлось.

– В годы войны сколько вам максимально приходилось делать вылетов в день?

– На западе и в Крымской станице – 7-8 вылетов с боями, это очень тяжело. Как правило же, 2-3 вылета, это уже нормально. Боевой день заканчивался для нас с сумерками. После этого ужин, 100 грамм, привели себя в порядок. Задача на завтра ставилась также вечером, и мы сразу ложились спать, потому что вставать надо было с рассветом. Иногда приезжали передвижные киноустановки, показывали какой-нибудь фильм. С удовольствием шли смотреть. Приезжали иногда к нам и артисты. Но это в дневное время.

Иногда по вечерам бывали и танцы под гармошку. Особенно, когда стабильная линия фронта и идет все размеренно. Ребята не терялись, находили подруг. Обычная жизнь. Тем более что в полку были девушки: стрелки-радисты, оружейницы.

– Кормили хорошо?

– Нормально. Я, например, никогда не был голодным. Ну, может, кое-где и не совсем хватало. Например, под Сталинградом. Там мы прилетели, сели на левом берегу, как сейчас помню, совхоз им. Кагановича. Пока этот совхоз разворачивался, дали нам сухой паек. И то мы неприхотливый народ. Что есть, то и едим. Желудок полный, пошли летать.

– 100 граммов давали только после боевых вылетов или всегда?

– Всегда. Некоторым не хватало, старались искать еще. Вот у нас был один товарищ. Он в один день сделал два вылета, потом пришел с друзьями в столовую. Они выпили, посидели, где-то достали еще, показалось мало. Уже все покушали, уходят. Я им сказал: «Ребята, идите спать». – «Да, да, командир». Я ушел, а они остались. Официантки просят их: «Освобождайте, будем убирать». – «Нет, давайте еще водки». У нас водку старший повар всегда распределял. Пожилой, солидный человек. Говорит он им: «Братцы, нет больше у меня». Те разбушевались и этого повара взяли и бросили в котел. До чего дошло! Выпили и потеряли над собой контроль. Главное, что наказали за это не их, а меня, переведя в 40-й гвардейский полк штурманом полка.

А вообще, 100 грамм, если ими ограничиться, – это средство расслабления. Выпив, меньше думаешь о проблемах, покушаешь и скорее спать.

– Случалось, что выпивали перед вылетом?

– У нас такое бывало. Я вам расскажу несколько случаев. Сам я только один раз в жизни выпил перед вылетом, когда мы получали самолеты. В полете я себя так плохо чувствовал – ужас! Все соображал, все делал, как положено, но голова не та. После этого я никогда перед вылетом ни грамма не пил и другим не давал. Если были попытки, то запрещал.

А вот другой вариант. Сидели мы в Переяславе – Хмельницком, мне командир корпуса Головня ставит задачу. Мол, в Пирятине – это на север километров 60 – аэродром. Туда пригнали 12 самолетов Ла-5, а мы, 12 летчиков, должны поехать и их забрать. Команда техников уже уехала. Ну, наутро и я встаю. А с нами был Герой Советского Союза Иван Новожилов. У него как раз была такая особенность: если он не выпил и летит, это курица. Но если выпил, то дерется будь здоров. И вот мы в Пирятине переночевали, все вроде нормально. Принимаем самолеты. Четверку одну выпускаю, вторую выпускаю, третью я уже добираю сам. Взлетели.