– Опять же не совсем согласен с вами по поводу определения, но примем пока. Хотя для нас почти все люди второго типа тоже пашу, так как они почти не способны подняться над вскормившей их идеей, не способны быть добрыми к тем, кто отличается от них. А те, кто способен, уходят выше. Скорее всего, они изначально имеют в душе нечто большее, чем остальные.

– Вполне возможно, – пожал плечами первосвященник. – Повторяю, мне трудно точно сформулировать все то, до чего я доходил самостоятельно. Мои формулировки расплывчаты и сумбурны, я прекрасно это осознаю, на самом деле все куда сложнее. Но пока сойдет, для того, что мне нужно вам объяснить, вышесказанного вполне достаточно. Переходим к главному, людям третьего уровня духовного развития. Это люди, изначально стремящиеся к чему-то большему, чем окружающая их реальность, люди, стремящиеся сами стать лучше, добрее и чище, чем они есть на данный момент. Люди, не хотящие жить корыстью, не способные на подлость физически. Если конкретно, то, по моему мнению, именно их вы называете «не такими», «странными».

– Не совсем так, – задумчиво покивал Командор, разглядывая собеседника со все возрастающим интересом, отец Симеон чувствовал этот интерес и ему было несколько не по себе, – но очень близко к вашему определению. Однако для нас мало, чтобы человек стремился к очищению, для нас важно, чтобы он не принимал зла всей душой и понимал, что другому тоже больно. Точно так же, как и ему самому. Эту истину, увы, понимают далеко не все из тех, кого вы назвали «людьми третьего уровня». И не понявшие ее для нас тоже чужды.

– Да, уровней на самом деле тысячи, – уже несколько раздраженно отозвался первосвященник, – можно даже сказать, что у каждого человека свой собственный, неповторимый уровень. Но их все-таки можно сгруппировать по этим трем категориям. Последние – стержень любого народа, любой цивилизации, хотя сами этого не осознают, часто являясь стихийными бунтарями. Но именно они обеспечивают путь всего народа вперед, обеспечивают саму возможность подняться выше для остальных. Чаще всего у них ничего не получается, они мучаются и гибнут, но обязательно оставляют после себя след в душах людей. Делают этих людей чище и добрее, пусть на тысячную долю процента, но все же… И тут появляетесь вы, и начинаете забирать у каждого народа этих самых чистых и самых добрых.

– Добавьте еще – самых беззащитных, – горько сказал маг. – Потому что у вас там они мрут от голода и холода, спиваются и скалываются, не будучи в силах вынести реальность, в которой люди для выживания должны стать зверьми, где правят бал корысть, подлость и жестокость. Знаете ли вы, скольких мы вырвали из костров, с плах, из застенков? Знаете?! Нет. Объясните мне тогда, почему эти самые чистые и добрые должны мучиться? Почему они должны умирать на глазах ржущей толпы скотов?

– Не должны… – опустил глаза отец Симеон. – Но иначе нельзя, нужно же как-то заставить этих самых скотов задуматься хоть о чем-то, кроме хлеба и зрелищ. Пусть даже ценой жизни. Поймите же, что, забирая этих людей, вы обрекаете остальных на духовное вырождение! Вы лишаете их шанса подняться выше! Люди, очищающие души других, должны оставаться там, куда определили их Благие.

– Не согласен! – отрезал Командор. – Создатель дал каждому человеку свободу выбора. И человек сам вправе выбирать – падать ли ему вниз, или карабкаться вверх. И от условий воспитания здесь ничего не зависит! Ибо, почему тогда одинаково невежественные люди в одинаковых условиях поступают по-разному? Почему одни соглашаются стрелять в беззащитных, чтобы спасти себя, а другие предпочитают умереть сами, но не поступаются своей человечностью? Да именно потому, что последние выбирают для себя тяжелый путь наверх, порой даже неосознанно. И они не должны платить за выбор тех, кто избрал легкую дорогу вниз.