– В общем так, – начал адвокат без расшаркиваний, – все очень плохо, Вероника.

– Очень плохо, – повторила я за ним, как загипнотизированная.

– Все обвинения против твоих родителей обоснованы. В вашем доме хранились обличающие документы за подписью Гербова. А по благотворительному фонду выявились подставные счета, на которые уходили деньги.

– Не верю. Зачем бы папа стал хранить такие опасные документы? А мама? Я же видела, как она пашет на этот фонд. Аркадий Лукич, Вы не представляете сколько ей благодарственных писем приходило со всего света.

– Вероника, я не могу ответить тебе на эти вопросы. Большие деньги кружат голову. Возможно, твои папа и мама желали иметь больше, чем у них есть и надеялись, что их не поймают.

– Просто не могу в это поверить. Я знаю, что делать. Завтра же пойду к главе города. Он отец моей лучшей подруги. Он поможет.

– Вероника, – немного помолчал адвокат, – приказ об аресте твоего отца подписал глава города.

Утром в воскресенье сползла с кровати полностью разбитой. Вспомнила события предыдущего дня и появилось желание напиться снотворного. Поплелась в ванную, где долго рассматривала свое бледное лицо с покрасневшими припухшими веками. Я плакала даже во сне.

Кое как привела себя в порядок и, не став завтракать, вызвала такси.

– Вероника, – обняла меня хозяйка «Камеи». – Мы с девочками видели в новостях, что случилось.

– Я все еще надеюсь, что это какая-то ошибка, – отдала я Изольде пакет.

– Платье твое, – вернула она полюбившуюся мне вещь, – твоя мама выкупила его.

– Спасибо, – прижала я к себе платье из моего последнего счастливого дня в жизни.

После полудня на мой звонок ответила Лана.

– Лана, наконец-то! Где ты пропадала? Я никак не могла дозвониться ни до тебя, ни до Лизы.

Подруга перебила меня:

– Не звони больше.

– Что? – осеклась я.

– Ты же знаешь наше правило, общаться только с равными. Ты теперь не одна из нас.

– Лана, как ты можешь говорить такое? Мы же столько лет дружим.

– Неужели ты думаешь, что мы будем общаться с тобой после того, как ты обворовывала нас?

– Обворовывала? О чем ты?

– Ты помогала своей мамаше собирать деньги для фонда. Постоянно в колледже всех агитировала. Я на одних китов только кругленькую сумму выложила.

– Лиза тоже так думает? – еле удерживала я трубку в ладонях, так тряслись они у меня от потрясения.

– Конечно. И не только Лиза.

Лана отсоединилась. А я уселась на пол, кровать и стулья уже вынесли, и завыла.

– Ты чего воешь? – заглянула ко мне все та же грубая тетка.

Я непонимающе уставилась на нее.

– Ты еще молодая, девонька, наладится у тебя все, – неожиданно с сочувствием произнесла она.

Завыла еще громче.

– Вот, возьми водички попить, – принесла она с кухни бутылку воды.

В шесть вечера подъехал фургон. Водитель помог загрузить мне сумки с коробками. Прощаться с коттеджем было грустно. Может быть еще вернусь, – прошептала я.

– Ох, сколько у тебя вещей, – суетилась тетя, показывая водителю фургона куда ставить сумки.

Я в изумлении разглядывала маленькую двухкомнатную квартирку Арины. Узенькая прихожая, крошечная кухня, заставленный старыми вещами балкон. И здесь теперь мне предстоит жить? В этой коробке?

– Ты, наверное, привыкла к большему простору? – правильно поняла мое замешательство тетя.

– Это не имеет значения, – не стала изображать я из себя избалованную дочку богатых родителей.

– В твоей комнате стоит компьютер. Я им редко пользуюсь, а тебе пригодится.

– Это точно.

Мы обе чувствовали некоторую неловкость. Нам еще предстояло познакомиться друг с другом.

– Ты пока обустраивайся, а я приготовлю нам ужин.