– Из прессы. Я следила за процессом.

Она вяло махнула ладонью на стопку газет, лежащих на полу. А еще возле коляски был столик, на котором Кэролин заметила пластиковую папку с вырезками. Верхняя из них была ей знакома: заметка об оправдании ее насильника. Прошли недели, прежде чем она нашла в себе силы хотя бы бегло ее пробежать.

– Такие происшествия я всегда отслеживаю, – прошелестела Амелия, и Кэролин подалась вперед, чтобы ее услышать. Голос Амелии напоминал слабую струйку шипучего газа. – Выяснить его имя, да и твое, оказалось несложно. Думаю, я – не первая, кто на тебя вышел. Народ у нас вообще изобретательный, когда хочет над кем-то поизмываться.

От Амелии не укрылся удивленно-подозрительный взгляд гостьи.

– Не волнуйся, твою переписку я не читала, – успокоила она. – Но в таких вещах есть определенная схематика, и я не единственная, кто интересуется подобными разбирательствами. Есть мужчины – да и женщины, чего уж тут, – которые буквально упиваются тем, что доканывают насмешками жертв сексуальных преступлений. Будь моя воля, я бы стирала их с лица земли в порошок. Всех без исключения.

Теперь в ее голосе зазвучали гневные нотки. У Кэролин мелькнула мысль, что перед ней сидит одна из женщин, которой тоже пришлось изрядно пострадать.

Ну и что с того? Кэролин уже жалела, что пришла. Вероятно, Амелии скучно, и она нуждается в компании, чтобы всласть поплакаться, но ей, Кэролин, хватает и своей боли.

И она не собирается откровенничать.

– В записке указывалось, что ты мне можешь помочь. Чем, болтовней? – жестко произнесла она. – Кстати, терапевт у меня есть. Помощь – так себе, но другой мне не надо, ни за деньги, ни задаром.

Кэролин встала и поставила пустой стакан возле кувшина.

– За воду спасибо, – сказала она. – Мне пора.

– Сядь, – властно промолвила Амелия.

Прозрачно-зеленые глаза впились в Кэролин, а та покорно села на стул.

– Как ты сердита? – спросила Амелия.

– На Дэвида Риза?

– А на кого ж еще!

– Очень.

– Так не годится. Этого недостаточно. Нужно все прочувствовать. Скажи-ка, как ты ненавидишь Дэвида Риза?

– Более, чем когда-либо и кого-либо в своей жизни. Я просыпаюсь с ненавистью к нему и отхожу ко сну, ненавидя. Он отнял у меня все, а сам продолжает жить в свое удовольствие. Он счастлив. У него отличная работа. Новая подружка. А со мной он как будто никогда ничего и не делал. Он надо мной надругался, осквернил и пошел себе дальше, насвистывая.

– Ты хочешь видеть, как он будет наказан?

– Конечно!

– Мы сможем его покарать. Тебе надо лишь сказать свое слово.

– Наказать, его? Сейчас?

– Да какая разница? Ты его ненавидишь и хочешь увидеть его мучения? Мы способны это устроить.

– В смысле… избить, что ли? Или…

Она осеклась на полуслове. Время, проведенное в кабинетах полиции, адвокатов, в зале суда, научило ее осторожности.

– Милая моя, полумерами мы не ограничиваемся, – произнесла Амелия, и ее глаза заблестели. – А он впредь никогда не поступит с другой женщиной так, как поступил с тобой.

И она, пожалуй, не шутит.

Теперь, когда речь зашла о реальной возможности возмездия, Кэролин оробела.

– Я не знаю, – выдавила она.

– О нет, – усмехнулась Амелия. – Только учти: вечно это предложение открытым не будет. В мире полным-полно и таких, как Дэвид Риз, и женщин, страдающих от рук насильников. Если наше предложение не примешь ты, найдется кто-нибудь другой.

– Правда?

– Да. Все серьезно, как смерть.

Мысли Кэролин замельтешили. В комнате как будто сделалось жарче, а запах просто ее доканывал.

– Но мне пора, – умоляюще пробормотала она.