И если эта моя догадка верна, то у самых истоков европейской многоголосной музыки мы имеем дело не с ущербным, крайне незрелым «опусом», а с религиозным символом. Сила его воздействия заключена не в мощи звучания или в интенсивности эмоциональных переживаний, а в глубине сокрытого – но легко считываемого при наличии соответствующих музыкальных познаний и духовного опыта – смысла.

При этом возникновение многоголосия можно расценить и как симптом постепенно меняющегося исторического самоопределения средневековых людей. Эсхатологические ожидания в Западной церкви достигли своего пика к 1000 году, то есть примерно тогда же, когда складывалось многоголосное искусство ученой, письменной традиции. Надо полагать, мыслящие христиане того времени остро ощущали, что живут в особую эпоху, что их время – это не времена Христа и общины Его апостолов, не времена распространения христианства и воцерковления варварских племен, обосновавшихся с некоторых пор в Европе, не времена Григория Великого.

Как мы теперь знаем, их чаяниям не суждено было осуществиться, и постепенное угасание веры в скорый, приуроченный к той или иной дате Страшный суд знаменовало неизбежное завершение эпохи Средневековья. Религиозное сознание перестраивалось – в сфере интеллектуального искусства, сохраняющего свою связь с современной философской и богословской мыслью, это означало поиск новых, более замысловатых соотношений между непреложной истинностью веры и сложностью бытия на этом свете с его отложенным концом.

Полифония Средневековья – ранний этап истории европейской опусной музыки. Продолжительность его велика, он охватывает примерно три столетия (от середины XII века до первой половины XV). Изучать обширный репертуар музыки того времени когда-то было уделом кабинетных ученых, но ситуация давно изменилась. Сегодня любой желающий может послушать средневековые композиции в исполнении первоклассных ансамблей, специализирующихся в данной области, а само звучание органумов, кондуктов, клаузул, мотетов[13], многочисленных жанров светских полифонических песен стало неотъемлемой частью наших представлений о высокой культуре тех отнюдь не «темных» столетий: звуки искусной, порой весьма замысловатой музыки наполняют в нашем воображении пространства готических соборов, оживляют сохранившиеся изображения куртуазных увеселений, обогащают восприятие памятников средневековой литературы.

Не в последнюю очередь многоголосная музыка остается частью интеллектуальной истории Средневековья, поскольку ее стремительное развитие шло параллельно с эволюцией богословских и философских идей, с меняющимися представлениями о мире и о месте в нем человека. Более того, сама структура европейской полифонии, внутренние правила этого доселе не встречавшегося нигде и никогда вида музыкального искусства согласуются со средневековой моделью мира, основания которой были заимствованы из античной науки. Я уже упоминал о том, что в системе средневекового образования музыка относилась к квадривию математических дисциплин (вместе с арифметикой, геометрией и астрономией). Но и сама звучащая материя, по мере того как возрастала потребность находить ей точное отображение на бумаге, должна была измеряться числами, а числа, в свою очередь, наделялись символическим смыслом. Решение многих, казалось бы, чисто ремесленных проблем соотносилось в конечном итоге с богословием и с университетской наукой. Динамично развиваясь, музыкальное искусство сохраняло канонический характер, хотя многие новшества было не так просто оправдать с точки зрения господствующих в ту эпоху представлений.