Кстати, самого Саллера он с трудом, но все-таки припомнил, а вот мать… Мда… Аниаш рвалась к сыну, она была уверена — немного усилий, и Пипи ее тоже непременно узнает. Но после нескольких безрезультатных встреч Дильфор объявил, что больному тесное родственное общение только вредит, ему становится хуже, и попросил пока не давить и не настаивать.

— У милорда остались сейчас самые яркие, важные для него воспоминания, и все они связаны с супругой. Здоровье придет в норму, магический баланс восстановится, и все вернется, — утешал он обессилевшую от слез свекровь. — Надо лишь чуть-чуть подождать.

Вот так и получилось, что большую часть времени мы с Трэем проводили вдвоем. Ночью у его постели по-прежнему дежурила Ниава, днем по несколько раз наведывались мастер и его помощники, а дальше мы были предоставлены сами себе. Гуляли — правда, недолго, «муж» быстро уставал и выбивался из сил, сидели в парковых беседках и очень много читали.

Не знаю, как Ольес вел себя раньше, но у меня сложилось впечатление, что возлюбленный Мэарин никогда особо не стремился к знаниям, да и книги совсем не жаловал, предпочитая им более приятные и необременительные развлечения. А сейчас… Он поглощал том за томом, упорно стараясь таким образом восстановить пробелы в памяти. К сожалению, и тут ему требовалась помощь — читать самостоятельно он тоже разучился.

— Мири, — настойчиво напомнил о себе граф, — пожалуйста, дальше.

Улыбнулась его жадному интересу, согласно кивнула. Дальше, так дальше.

— «Оставалась последняя решающая битва. К северу от Бесплодных Земель, в ущелье Черного Пламени войска союзных королевств под командованием Ильмиара Великого встретились с полчищами нелюдей. Три раза поднялось и закатилось светило, прежде чем сражение закончилось. Несмотря на ужасные потери, армия людей одержала победу, и владычеству темных колдунов пришел конец. И хотя нелюди все еще таились в самых дальних глухих уголках мира, они перестали угрожать будущему человечества...»

Из-за поворота аллеи донеслись неясные голоса, и я, оторвавшись от книги, невольно прислушалась. Различив до боли знакомый глубокий, слегка хрипловатый баритон и вторящий ему кокетливый девичий смех, вздрогнула и опустила ресницы. Только этого мне сейчас не хватало. Пожалуйста… ну, пожалуйста, пусть они свернут на соседнюю дорожку. Но моим молитвам никто не внял.

Оживленные голоса звучали все громче, ближе, и наконец раздалось неизбежное:

— Граф, графиня, какая нечаянная встреча.

Угу… просто вот совершенно неожиданная и непредвиденная. Более того, абсолютно непредсказуемая. И милорд, разумеется, даже не догадывался, что это любимая беседка Ольеса и мы проводим здесь большую часть времени.

Стиснула зубы, досчитала до пяти — до трех показалось мало — и медленно открыла глаза.

— Доброе утро, ваша светлость, — произнесла спокойно. Скользнула взглядом по ладони Истель, лежащей на сгибе локтя Саллера и, чуть склонив голову, поприветствовала: — Здравствуйте, маркиза.

— Лорд Ольес, леди, — нежно пропела девушка, — сегодня чудесная погода, не правда ли? Как хорошо, что у его светлости нашлось время пригласить меня на прогулку…

Два дня отсутствовал, только приехал, даже к кузену не зашел, а ее уже успел пригласить. Ну-ну…

— Я так рада, — продолжало щебетать небесное создание. — Просто преступление в такой день сидеть взаперти…

Так и не сидела бы. Бери служанку, если герцогиня выходить не хочет, и вперед. Кто мешает?

Тем временем Истель, посчитав, что правила вежливости соблюдены и больше можно не расшаркиваться, осторожно потянула своего спутника за руку, предлагая идти дальше. Саллер накрыл ее кисть своей, слегка сжал, удерживая на месте, и улыбнулся — мягко, доброжелательно. Так, как, черт возьми, никогда не улыбался мне.