– Поздравляю. Сказать все что угодно можно, но это еще не означает, что он на тебе женится.

– А вот это ты зря. В эту поездку я убедилась, что у нас все очень даже серьезно. Тем более, наши чувства сейчас проходят важное испытание – у него мама на грани жизни и смерти.

– Он у тебя денег, что ли, просит?

Я поежилась: Татьяна с ходу догадалась о том, что я хотела скрыть.

– Ничего он у меня не просит. Разве Мустафа попрошайка? Я сама решила ему помочь.

– Давай, помогай, только смотри без штанов не останься. Вот ты над моим Халилом посмеялась, а он, в отличие от твоего аниматора, ни денег, ни подарков не просит. Долгов у него нет, никто у него не болеет. Ему никто, кроме меня, не нужен. Деньги ему не интересны.

– Ты хочешь сказать, что Мустафе от меня нужны только деньги?

– Я просто видела, с какой сумкой ты в Турцию прибыла и с какой сумкой назад возвращаешься. Тут дураку понятно, что ты любимому подарки перла.

Поймав мой злобный взгляд, Татьяна тут же ушла от темы и заговорила уже более осторожно:

– Ты меня неправильно поняла. Просто русские бабы балуют турецких мужиков! Я на это насмотрелась. А моему Халилу ничего от меня не надо.

– Ты уверена? Может, ты его слишком мало знаешь? Говорят, курочка по зернышку клюет. Не слишком ли ты его идеализируешь?

– Может быть. Но я не хочу думать о плохом. Я хочу думать только о хорошем. Ты же сама говорила мне, что живешь одним днем. Точно так же и я, но я не умею и не хочу врать. Я даже представить себе не могу, как лягу со своим мужем в постель. Я ведь искренне люблю Халила. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Думаешь, что я не знаю, что Халил, может, на мне не женится? Я все понимаю, но уже без него жить не могу. Я знаю, что одно дело – встречаться с турком и крутить с ним любовь, и совсем другое дело – выйти за турецкого мужчину замуж. Девушке с европейским воспитанием достаточно трудно принять восточный стиль жизни. Знаешь, что в этой турецкой любви самое интересное?

– Что?

– Мы строим иллюзии и верим в лучшее и, по идее, должны друг друга поддерживать, но вместо этого мы желаем друг другу зла и начинаем жестоко друг друга высмеивать.

Уже в московском аэропорту, после того как мы с Татьяной получили свой багаж, я протянула ей листок со своим номером телефона и дружелюбно сказала:

– Таня, звони. Мы же теперь с тобой не чужие! Можно сказать – друзья по несчастью.

– А может, друзья по счастью? Кто знает? Давай надеяться только на лучшее. – Таня тоже дала мне свой телефон и попросила:

– Наташа, ты звони. Это мой мобильный. Он включен двадцать четыре часа в сутки. Можешь звонить в любое время… Ведь наши красавцы в одном отеле работают. Теперь будем передавать друг через друга привет и проверять, чтобы они там без нас не загуляли.

Мы с багажом направились к выходу, и я еще раз попыталась образумить свою новую подругу. Загладить крайне неприятное впечатление от того разговора, который получился у нас еще в Турции:

– Татьяна, я верю, что сейчас ты готова на любые подвиги. А может быть, все же не стоит рубить сплеча? Может, это просто полутемная комната, свечи, музыка и сильные пальцы массажиста? Может, это мираж и дома все пройдет?

– Не пройдет, – сказала, как отрезала, Таня. – Если так началось, то уже никогда не пройдет. Наташа, ты пойми меня правильно. Я врать не умею. Мы все погрязли во вранье, мы привыкли жить во лжи. Но я так не могу.

– Ты хочешь сразу после приезда сказать мужу, что полюбила турка?

– Да, у нас должен состояться серьезный разговор. А во время этого разговора муж узнает, что мои сердце и душа принадлежат другому мужчине.