— Лидия Степановна, — произношу ее имя с нажимом, давая понять, что при сыне лучше не говорить о произошедшем.

Свекровь кивает и отходит обратно к столу раскладывать фрукты в тарелку, а я снимаю с Владика ботиночки и поднимаю его к себе на кровать.

— Мама, я уже соскучился по тебе.

Крепче прижимаю сына, блаженно улыбаясь. Мое счастье, мой смысл жизни. С ума сойти можно от одной только мысли, что я могла больше никогда не увидеть Владика, никогда больше его не поцеловать.

— И я тоже очень по тебе соскучилась, зайчик. Скоро я уже буду дома.

— Ты будешь собирать со мной Лего?

— Конечно, буду.

— Ох, Сонечка, — свекровь отодвигает стул от стола и садится на него. — Что врачи говорят?

— Все нормально, Лидия Степановна, не переживайте. Через пару дней меня выпишут.

— Но их хоть повязали?

— Этого я не знаю.

— Кого повязали? — встревает Владик. — Вы о чем говорите?

Вот же свекрови неймется обсудить мое похищение при ребёнке. Я посылаю ей глазами сигнал свернуть эту тему. Лидия Степановна торопливо кивает.

— Пойду помою фрукты, где тут можно найти воду?

— В конце коридора женский туалет.

Свекровь выходит с тарелкой в руках, оставляя нас с Владиком вдвоём.

— Мам, о чем вы с бабушкой говорили?

— О подвязывании помидоров, — сочиняю на ходу. — Помнишь, как на даче бабушка всегда помидоры подвязывает?

— Ааа. Мам, а бабушка сказала, что меня надо отдать в музыкальную школу. Скажи ей, что я не хочу.

Приподнимаюсь на локте и удивленно смотрю на Владика.

— В музыкальную школу?

— Да, она сказала, что меня надо отдать на скрипку. Но, мам, я не хочу скрипку, я хочу компьютер.

При слове «компьютер» меня словно током прошибает. Я смотрю в лицо сына, ища в нем свои черты, и снова не нахожу. Я пролежала в больнице всю беременность, чуть не умерла во время родов, а Владику совершенно ничего от меня не досталось. У него черные волосы и темно-карие глаза, а теперь еще и неизвестно откуда взявшаяся тяга к компьютерам.

Перевожу взгляд с лица сына на тюльпаны. Сердцебиение учащается до стука в ушах, на позвоночнике проступает испарина.

Неужели Дима действительно жив? Неужели ко мне приходил он?

— Мам, так вы с папой купите мне компьютер? — хнычет, а мне становится еще хуже.

— Сонечка, — в палату заходит свекровь. — Я тут подумала, надо бы Владика отдать в музыкальную школу. А то он все заладил со своим компьютером, а компьютер — это вредно. Пускай лучше скрипке обучится,— Лидия Степановна ставит тарелку с фруктами на стол и разворачивается ко мне корпусом.

Я без сил падаю головой на подушку.

— Мам, скажи ей, что я не хочу, — Владик шепчет мне на ухо.

— Вы думаете, Владик будет скрипачом? — спрашиваю, глядя в потолок, а у самой мысли не здесь. Они снова с Димой и тюльпанами.

— Ну, скрипачом, может, и не будет, но музыкальная школа развивает слух, расширяет кругозор, и все же скрипка полезнее, чем компьютер. Подумайте об этом с Игорем.

— Мы подумаем, — сухо отрезаю.

— Надо будет отдать с сентября, чтобы пошел в музыкальную школу одновременно с обычной. Там будет прослушивание. Но у меня есть знакомая…

— Лидия Степановна, мы подумаем, — отрезаю еще резче.

— А что тут думать? Владика надо отдать на скрипку.

Когда Владик был совсем маленьким, свекровь мне очень помогала с ребенком. Она с удовольствием с ним сидела, укачивала, купала, играла. Сейчас Лидия Степановна тоже тоже всегда готова посидеть с Владиком, если нам с Игорем куда-то надо, но порой ее излишнее вмешательство меня подбешивает. Вот как сейчас. Она теперь не отстанет от нас с Игорем, пока Владик не пойдет в музыкальную школу.