Его откровения рассеяли в моей голове многолетний туман, из-за которого я не замечал многого. Он был соткан из самообмана из собственного эгоизма.

Я не замечал, что мой брат несчастлив, что из-за меня ему приходится мириться со своей жизнью, приходится искать запасные ходы, многое скрывать и любить без возможности поделиться о своих чувствах с другими.

– Так вот, значит, в чём кроется причина твоих частых отъездов в Швейцарию? – спрашиваю после продолжительной паузы.

– Да, Эмир. Я навещаю свою семью, а Рифат каким-то образом выследил меня и теперь им грозит опасность, если я не смогу тебя переубедить.

Я – причина всех бед Назара. Логично, что мне теперь и вытаскивать его из ямы, которую я сам же ему и выкопал.

Я бы помог. Я сделал бы всё, что угодно, чтобы как-то исправить то, что натворил. Но дело в том, что я теперь сам оказался в той же яме, где и Назар.

Нас объединяют одинаково равные цели. Мы оба стали заложниками судьбы.

– Извини, Назар, но я ничем не могу тебе помочь. Речь идёт и о моей семье тоже! Ты как никто другой сейчас должен меня понять.

Он глаза округляет свои в неверии, дышит шумно и часто, закипая от ярости.

– Какая семья? Ты себя вообще слышишь? – выплёвывает он с желчью. – Диана просто сосуд, вынашивающий твоего ребёнка!

– Ты крупно ошибаешься! Ты видишь только то, что хочешь видеть! – рычу я от бессилия.

Пытаясь освободиться, я руки себе выворачиваю и слышу за спиной трескающий звук верёвки. Бесполезно, я только туже перетянул узлы.

Назар со стула приподнимается, прячет пистолет за спиной и принимается измерять комнату широкими шагами, мельтеша передо мной и знатно действуя на нервы.

– Хочешь сказать, что Диана смогла вычистить из тебя всю боль по Мерьям? Хочешь сказать, она смогла затмить собой все воспоминания о ней, все чувства, которыми ты так дорожил? – Назар останавливается у меня за спиной. Ладони на мои плечи кладёт и наклоняется к уху. – Нет, брат. Это всё временно. И ты это понимаешь.

Плечами передёргиваю резко, чтобы скинуть с себя его руки.

– Я не отдам её! Не отдам, слышишь? – надрываю глотку, разрезая верёвкой свои запястья до крови. – Делай, что хочешь, но её не получишь ни ты, ни Рифат!

– Извини, но тогда я буду вынужден убить её, – обыденно произносит он, присаживаясь обратно на стул.

Цепенею на секунду, а потом во мне просыпается уже знакомая жажда крови. Я раскачиваюсь на ножках стула до тех пор, пока на пол не заваливаюсь. Но на полу я беспомощен как майский жук, упавший на спину. Назар некоторое время с надменным видом наблюдает за моими попытками освободиться, а затем ему наскучивает это. Шумно выдохнув, он приподнимает меня с пола вместе со стулом и ставит на то же самое место.

– Она беременна, больной ты придурок! – бьюсь я в конвульсиях, ору, пытаясь достучаться до его благоразумия. – Я знаю как нам выкрутиться, у меня есть план. Твоя семья останется с тобой, просто тебе нужно довериться мне и развязать меня для начала.

А он категорично мотает головой. Из внутреннего кармана пиджака достаёт телефон и тычет мне в лицо экраном, где ведётся видео трансляция того, от чего кровь стынет в жилах. Невольно начинаешь задумываться о ничтожности людской жизни.

До чего докатился этот чёртов мир…

– На моих детей навели пушку! Посмотри, посмотри на них! – я отвожу глаза в сторону, мне тошно на всё это смотреть, но Назар упрямо вынуждает меня наблюдать за тем, как его семья подвергается риску. – Что я, по-твоему, должен делать!? Позволить им убить их, ради твоей женщины, которую ты даже не любишь?! Нет! – рявкнув, он прячет телефон в карман, так и не глянув на экран. – Либо ты отдашь её Рифату, либо я её пристрелю! Это условие Рифата! Он дал добро на это! – мой разум поплыл, я практически не слышу его. – И чтоб ты знал, они нас сейчас слушают, а я слышу их! Мне передали, что у тебя осталось ровно две минуты на принятие решения.