Не хотелось ей говорить ему ничего, потому что от его надменной презрительной холодности, взвивалось бешенство. Выставить за дверь его хотелось.

Но не бороться же с ним. Это было ниже ее собственного достоинства.

Алена плавно повернулась и шагнула в сторону кухни. Раз уж она вынуждена терпеть его присутствие, так уж лучше чаю заварить. Во всяком случае, будет, чем от него отгородиться.

Коридорчик узкий, маленький, всего в два шага. Но он как-то слишком быстро и слишком близко оказался за ее спиной, и время как будто замерло. Не стало вдруг дыхания, все сфокусировалось на ощущении его большого сильного тела рядом. Ей даже показалось,что он склонился лицом к ее волосам...

И вдруг он так же резко отшатнулся, а два шага до кухни закончились.

Состояние! Когда в ушах шумит, а руки трясутся.

- Присаживайся, Влас.

Повернуться к нему спиной, проговорить так, чтобы голос не дрожал, включить чайник.

Но он не шелохнулся, Алена поняла по звуку. Обернулась, Влас так и стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку. На миг заболели глаза, потому что он был слишком красивый и родной. Чушь.

Ей показалось, что в его глазах полыхнуло ответное зарево, он отвернул лицо, прокашливаясь и скрестил на груди руки. Сердце сжалось, от собственной глупости и ощущения потери.

- Тебе какой чай, черный, зеленый?

- Мне все равно. Любой, - ответил он, отряхивая одной рукой джинсы.

Чайник щелкнул, Алена опустила пакетики в две кружки, залила кипятком. Одну поставила на столик, другую, свою любимую, взяла в руки и отошла к подоконнику. Быть от него подальше, так надежнее. И сделала наконец это - отгородилась от него кружкой, скрыла за ней лицо.

Состояние... Хуже не придумаешь. Холод, смятение. Он был чужеродным телом, которое хотелось вытолкнуть. И одновременно был безумно притягателен и красив.

И он был чужой!

И он ее ненавидел.

Это ощущалось кожей.

Хорошо, пусть быстрее говорит. Зачем пришел и уходит.

- Что ты хотел Влас?

До этого он так и стоял не шелохнувшись. Смотрел куда-то в угол на сложенную в пластиковую посудину картошку. А тут будто отмер, бросил на нее взгляд, от которого ей показалось, холодная волна прошлась по телу, поднимая коротенькие волоски и осела затылке. Алена невольно потерла шею под волосами, он проследил ее жест и сглотнул.

И тут же проговорил, опуская руки:

- Я хочу знать, что вы мутите напару с моей женой. Подружки.

Подружки? Мутите? Столько презрения, казалось, он эти слова выплюнул. Алена сразу почувствовала себя запачканной. Какого черта?

- Да, мы подруги, что в этом плохого? И почему ты решил, что я должна что-то мутить с твоей женой? - спросила она, преодолевая желание вспылить.

- Потому что вы обе врете..

Боже, сколько яда... Вот это был предел.

- Да? А ты, значит, говоришь только правду? - хмыкнула она.

Он резко подался вперед, глаза сделались какие-то яростные, страшные. Снова скрестил руки.

- Я, во всяком случае, никого не предавал, как...!

Сердце сдавило обидой, так, что даже злость потухла.

- Да, - проговорила Алена, глядя мимо него. - Ты просто бросил меня и исчез. Ну да, действительно, что тут такого, попользовался и выбросил на помойку.

Не было больше сил держать это в себе.

Колючей волной рванулась в душу память, как ей убитой, опустошенной потерей ребенка, пришлось еще услышать от Игоря торопливое:

- Ты что, его вечно ждать собралась?

Жалостливое:

- Аленушка, уехал этот твой парень давно, за квартиру с хозяином рассчитался еще неделю назад. Теперь я ее снимаю. А ты, глупая, все сидела, ждала? Господи ты Боже мой, это что же делается-то... Ну пойдем-пойдем-пойдем...