Он ушел —  а я осталась. 

Конечно, я могла бы сесть и плакать —  мне здесь все не рады, замок, и тот глубоко не одобряет, а я, между прочим, хорошая! 

Сами собой вспомнились бесконечные проделки, ее сиятельство герцогиня, с каменным лицом взирающая на бедовую дочь, и матушка Рискин, простецки хватавшаяся за голову всякий раз, когда приходилось скрывать последствия моей небрежности.

Ну… Не самая плохая!

А выделенные мне покои были оформлены в сизо-лиловых тонах. 

Здесь было красиво и светло… Я сняла меховую накидку, и совсем уже собралась отправиться исследовать свои владения, и всячески в них обживаться, но не успела —  в дверь постучали, и эсса Линед попросила дозволения войти.

А я что, я дозволила.

Вслед за хранительницей порядка замка Страж, как гусята за гусыней, вошли горничные, все как одна, в скромных глухих платьях и длинных передниках, и набрался их почти десяток.

Вошли, выстроились рядком, почтительно и благовоспитанно глядя куда-то в район моего подола, и замерли.

—  Её сия… тэя Керолайн распорядилась привести к вам служанок, чтобы вы могли выбрать камеристку и двух горничных, ваше сиятельство, — экономка присела в реверансе. —  У первых двух девушек есть навыки, необходимые для службы камеристкой вашего сиятельства. Если они вас не устроят — подберем другую.

Я обвела взглядом ровный строй. Все молодые, крепкие и симпатичные.

Забавно, а матушка смазливой прислуге не терпела. Во всем замке Лунь из смазливых служанок были белошвейка, творившая иглой и нитью чудеса безо всякой магии, да мои Нита с Анабелью.

Мысль мелькнула, и сгинула, а я пошла вдоль ряда.

Платья с передниками у всех чистые, волосы убраны под чепцы, а сами уборы накрахмалены —  все девушки опрятны. 

Головы склонены, и взгляды не выше моей спины. Руки натруженные, но с аккуратными чистыми ногтями. 

Я присмотрелась особенно внимательно.

Все нервничают. 

Боги, да какая мне разница, я все равно о них ничего не знаю!

—  Вторая, пятая и шестая, выйдите вперед.

О, считать умеют все —  вышли вперед ровно названные, остальные даже не шелохнулись!

—  Элис, Дора и Кейт, —  назвала имена эсса Линед, и девицы присели каждая в свой черед. —  Отныне вы служите лично её сиятельству герцогине, остальные могут вернуться к своим обычным обязанностям. Кейт и Дора —  разберите вещи её сиятельства. Элис, ты поможешь её сиятельству переодеться!

Замашки у этой эссы Линед —  как у капитана замковой гвардии.

И плотное ощущение недовольства, никак не проявляемое внешне.

Мне мне сноровисто и ловко помогли сначала раздеться —  драгоценный наряд, подаренный королем, отделанный жемчугом, алмазной крошкой и иллюзиями, был унесен в гардеробную самолично эссой Линэд. Затем облачили в домашнее черно-зеленое платье —  и, получив разрешение, покинули будуар, отправившись помогать с разбором вещей.

Горничная Кейт присоединилась к двум другим девушкам, а куда направилась экономка, я понятия не имела.

Я устало опустилась в кресло у камина, погладила подлокотник —  всё же, не каждый день выхожу замуж. 

Сизый бархат обивки менял цвет на серый там, где по нему проводили ладонью, и снова сливался с общим фоном, когда возвратным движением я приглаживала ворс.

Забавно.

В замке моих родителей горничные ни-ког-да не позволили бы себе наводить порядок в господских покоях, пока там их хозяйка. Только когда комнаты пусты!

Недопустимо беспокоить благородную тэю такими низменными вещами, как уборка.

И даже Нита и Анабель, которые были для меня скорее наперстницами, чем прислугой, знали и придерживались этого правила.