Но дальнейшие рассуждения пришлось притормозить. Нам опять предстояло пробежать эти чертовы тридцать кругов. Ммм… я едва удержала порыв упасть прямо здесь и сейчас, на финише, чтобы не чувствовать этой разрывающей виски боли при беге.

В этот раз дистанция далась не в пример тяжелее, но я все-таки добежала. Как и большинство группы. Что, в медеске, что ли, хуже?

– Я думала, меньше дойдет до финиша, – удивленно посмотрела на своих одногруппников, кто ещё вчера еле полз, спросив у запыхавшегося Крега. Он, кстати, сегодня уже вполне бодро преодолел дистанцию.

– Так все вчера вечером до медески сходили. Там первокурсникам всегда зелье для восстановления и повышения выносливости раздают первые две недели, – на меня посмотрели так, словно я не знала очевидных вещей. А мне захотелось хлопнуть себя по лбу. – Это вчера на первой паре ещё сказали.

– Так я же в душе сидела! – я чуть ли не прорычала. Вот ведь! Не мог, что ли, сказать мне тогда в столовой? Друг, тоже мне, называется!

Крег тоже понял, что он облажался.

– Мида, извини, пожалуйста! – коснулся он моего плеча. – Я с этими домашками абсолютно забыл!

– Ещё и домашки?! – я была готова броситься на него.

Крег даже несколько побледнел. Весь его вид выражал крайнюю степень вины и досады на самого себя.

– Все надо не к сегодня, я сам ещё даже не садился! – он даже отступил на два шага.

– Ррр, после уроков все скажешь! – я посмотрела на него убийственным взглядом и пошла отжиматься.

Нет, ну это все вообще форменное издевательство!

Упражнения я закончила на чистейшем упрямстве, хоть мне и хотелось под конец просто все бросить и свалить куда-то в туман. Отлеживаться. И желательно с полной силой, не половинчатой. Так она, конечно, лечит, но не так быстро, как мне бы того хотелось.

В душевых в этот раз было очень даже многолюдно, так что за одежду мне переживать не приходилось. Новые однокурсницы были весьма милы и приветливы, тихо вместе со мной матерясь на самоуправство разбушевавшегося физрука – все же тридцать кругов это жестоко. Ладно ещё магия хоть немного, но все же лечит – голова к концу забега болела уже не так зверски, хоть я все ещё ощущала себя паршивее некуда.

На завтрак идти я тоже не боялась. Если вся выпускная группа на боевке, то ничего не мешало мне мирно поесть и подготовиться к мести. Коварные планы ничто не могло отменить – ни затяжное похмелье, ни головная боль, ничто! Я уверена, даже если бы сейчас свалился метеорит мне на голову, я бы все равно нашла способ проучить вредного дроу.

Кстати, не мешало бы вообще узнать его имя. Враг безликим быть не может!

Сразу после завтрака я уже стояла в кабинете секретаря ректора и чуть не плача выпрашивала полное расписание моего врага.

– Ну понимаете, он такой красивый, такой хороший! – я трезво рассудила, что никакого козыря, кроме как безмерной «влюбленности» в старшекурсника, у меня нет. – Да и он сам вчера сказал, чтобы я встретила его после занятий! Уверена, он будет рад!

Состроить влюбленные глазки наивной дурочки мне не составило совершенно никакого труда.

– Девушка… – секретарь явно уже насмотрелась на таких, как я. Хотя нет, не думаю, что были настолько наглые. – Это не входит в мои обязанности.

Она была непреклонна, но давить так давить.

Я тихо всхлипнула, прижимая руки к груди и чуть не плача, с надеждой.

– Я беременна от него…

Взгляд секретаря сразу же изменился, и вместо раздражения там появилась безмерная жалость.

– Один день учебы… когда только успевают… – пробормотала она себе под нос, вороша какие-то папки на столе. – Держите. Расписание на весь учебный год. И мой вам совет – избавьтесь от беременности, пока не поздно, не губите судьбу. Подрастете, успеете ещё и мамой, и женой побыть. А пока прислушайтесь. В медеске вам выдадут качественное противозачаточное на весь год.