Кроме Пушкиных, потомками Радши были Мятлевы, Чеботовы, Челяднины. От «мужа честна» Андрея Кобылы, выезжего «из Прусс» (как полагают, с Прусской улицы Великого Новгорода) происходили Шереметевы, Колычевы, Захарьины с их ветвями – Яковля и Юрьевы, а от последних – Романовы. Это был кружок людей, все материальное благополучие и политическое влияние которых связано с успехами московских князей. Недаром сын Ивана Калиты, Симеон Гордый, писал в 1353 году в своем завещании, обращаясь к наследникам-братьям: «Слушали бы есте отца нашего владыки Олексея, тако же и старых бояр хто хотел отцю нашему добра и нам. А пишу вам се слово того деля, чтобы не перестала память родителии наших и наша, и свеча бы не угасла». Упомянутый здесь «владыка» Алексей – это митрополит всея Руси, родившийся уже в Москве сын боярина Федора Бяконта.

Известно витиеватое и несколько патетически приподнятое «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русского». Автор его вкладывает в уста умирающему Дмитрию пространную похвалу боярам. Он советует наследникам: «Бояр же своих любите и честь им достойную воздавайте… без их думы ничтоже творите», а обращаясь к боярам добавляет: «Пред вами… родихся и возрастох, и с вами царствовах… С вами на многы страны мужествовах, вами в бранех страшен бых… Вы же не нарекостеся у мене бояре, но князи земли моей».

Переход новых территорий под высокую руку великого князя московского (а потом и всея Руси) всегда сулил этим боярам большие материальные выгоды. Например, когда Ивану Калите удалось захватить часть Ростовской земли, то «отъяся» от ростовских князей «власть и княжение, и имение, и честь и слава, и вся прочая, и потягну к Москве», а «насилование много» воевод Ивана Калиты привело к тому, что «не мало их от ростовець московичем имениа своя с нужею (то есть насильно. – В. К.) отдаваху».

Когда московский князь становился одновременно великим князем владимирским, старшим среди всех князей Русской земли, то под его власть тем самым попадали обширные богатые территории собственно Владимирского великого княжения – земли Переславля-Залесского, Костромы, Углича, Вологды, самого Владимира и многие другие. Со времен же Дмитрия Донского эти земли фактически сливаются со старой территорией Московского княжества. Наместниками здесь становились московские бояре. Наместник же в те времена был «кормленщиком»: он получал в свою пользу определенную долю налогов и судебных пошлин с управляемого уезда – «кормления». Чем уезд крупнее и богаче, тем и кормление доходнее.

В XIV веке титулованных бояр еще не было. Такое распространенное в XVI–XVII веках словосочетание, как «боярин князь» такой-то, было в XIV столетии – в первой половине XV века еще невозможным. Либо князь, либо боярин! Слово «князь» воспринималось не только как титул, но и как «должность». Лишившиеся своих уделов князья обычно автоматически лишались титула. С великой «честью» выехал в Московское княжество с Волыни князь Дмитрий Михайлович Боброк, будущий герой Куликовской битвы, вместе с сыновьями. Великий князь Дмитрий даже выдал за него замуж свою родную сестру, и тем не менее ни он, ни его потомки (Волынские и Воронцовы-Волынские) не сохранили титула.

Но в XV веке положение меняется. На московскую службу переходит все больше и больше потомков самостоятельных князей. Отпрыски литовской великокняжеской династии Гедиминовичей – князья Патрикеевы, Голицыны, Куракины, Хованские, Вельские, Мстиславские… Потомки ярославских князей – Пенковы, Кубенские, Курбские, Сицкие… суздальско-нижегородских – Шуйские, Горбатые… ростовских – Лобановы, Буйносовы, Темкины… оболенских – Репнины, Курлятевы, Серебряные, Долгоруковы… – становятся постепенно воеводами и боярами, но сохраняют княжеские титулы. Вслед за ними в московской Боярской думе оказываются и самостоятельные владетели княжеств на Верхней Оке, отпрыски черниговской княжеской династии Воротынские и Одоевские.