– Думаю, мы можем выйти на улицу, – он подставил локоть, на который я не без удовольствия оперлась.

Спускаться по лестнице в пышном платье, темной маске, под руку с Даррингом, было волнительно. Перед глазами пробежали кадры «Титаника», красота Кейт Уинслет и галантность Леонардо ДиКаприо. Маленький гномик подбежал и открыл перед нами дверь.

Солнечный свет больно ударил по глазам. Несколько дней, проведенные в темной комнате, сказались на моем восприятии света. Дарринг, видимо, тоже отвык. Выйдя, мы сразу остановились и пару минут пытались привыкнуть к дневному свету. Когда глаза адаптировались, оказалось, что мы стоим на широком крыльце, с которого спускались несколько ступенек, ведущие к тенистой аллее.

Из ближайших кустов нам навстречу выскочила большая черная собака. Гладкая черная шерсть блестела на солнце, а из пасти стекали слюни.

– Лайто, фу, – скомандовал Дарринг.

Пес остановился и умными глазами посмотрел на хозяина.

– Лайто – сторожевой пес, – пояснил Дарринг, – он разорвет любого, кто появится на его пути. Обычно его выпускают только вечером, так что никогда не выходи на улицу до обеда. Иначе даже я не смогу защитить.

Я посмотрела в глаза «охранной собаке». Пёс тоже с интересом разглядывал меня. Я поймала взгляд Лайто, повернула голову направо – он повторил за мной, повернула налево – пёс сделал тоже самое. Я отпустила руку Дарринга и протянула руку к собаке.

– Не надо, – рванулся ко мне Дарринг, но я уже гладила собаку по голове. Лайто сидел, не сопротивлялся и не выказывал недовольства.

– Как ты смогла? – Дарринг обошел собаку с другой стороны и смотрел, как тот ласково протягивает ко мне морду. – Этот пес должен был разорвать тебя. Ну руку откусить – точно. Ты мне собаку сломала.

– Ничего не сломала, – рассмеялась я. – Просто твой пес намного умнее, чем ты думаешь. Да и я не первый день имею дело с собаками. Я росла в районе, где в каждом дворе держали сторожевого пса. Чтобы ходить к друзьям в гости, нужно было найти общий язык с каждой дворовой собакой. Этому быстро учишься.

Дарринг сел на корточки рядом с нами и погладил Лайто по голове. Он коснулся моей руки, и по всему телу пробежала легкая дрожь. Этот мужчина на меня неправильно влияет. Млеть от любого прикосновения незнакомого мужчины было не в моих правилах, но я категорически ничего не могла с собой поделать. Хотелось, чтобы он прикасался ко мне, гладил по волосам, как в тот день, когда я упала в обморок.

Мне показалось, что искра, пробежавшая между нами, задела и его. Дарринг не отстранился, растерянно проводя рукой по собачьей голове. Казалось, он отгородился от внешнего мира, полностью сосредоточившись на ощущениях.

– Знаешь, а ведь Химуру он даже близко к себе не подпускает.

Я только рассмеялась.

– Не удивительно. Собаки вообще не очень любят земноводных.

– Земно… кого? – Дарринг вернулся в реальность и с трудом пытался переварить незнакомое для него слово.

– Земно, – показала я руками вниз, – водные, – изобразила греблю. – Это те, кто может жить и на земле, и на воде. Ящерицы, змеи, лягушки.

– Но Химура не любит воду, – удивился Дарринг. – Не видел ее купающейся с самого детства.

– Значит она Гингема, – с уверенностью добавила я. Но новое слово смутило моего хозяина еще больше.

– Гин.. кто? Да что же у вас слова все такие сложные! – Он встал на ноги и приказал Лайто идти в дом.

– Гин-ге-ма, – по слогам повторила я, давясь от смеха. – Это в детской сказке была такая ведьма, которая растворилась, когда на нее вылили воду.

Дарринг залился приступом безудержного смеха. Маска съехала на бок, когда он пытался вытереть выступившие от смеха слезы.