– Возможно, это и несправедливо, но таков закон Англии.

– Это нечестно! – настаивал Дориан. – Билли жестокий и ужасный!

– Если ты собираешься жить, постоянно ожидая справедливости, тебя ждет множество разочарований, мой мальчик, – мягко произнес Хэл, обнимая его.

И подумал при этом: «Хотелось бы мне изменить это для тебя».

– Но если ты умрешь, Билли не разрешит нам остаться в Хай-Уилде. Он нас прогонит.

– Ну, нельзя знать наверняка, – возразил Хэл.

– Я знаю, – уверенно сказал Том. – Он сам мне так говорил, и он не шутил.

– Ты найдешь собственную дорогу, Том. А поэтому ты должен быть умным и сильным. Именно поэтому я иногда бываю с тобой суров, даже суровее, чем когда-либо бывал с Уильямом. Ты должен научиться постоять за себя, когда меня не будет.

Он замолчал.

Может ли он объяснить им это, когда они еще так молоды? Он должен постараться. Он обязан это сделать.

– Закон первородства служит тому, чтобы сделать Англию великой. Если каждый раз, когда кто-то умирает, его земли разделять между его выжившими детьми, то очень скоро вся страна окажется разделенной на крошечные бесполезные кусочки, неспособные прокормить даже одну семью, и мы тогда превратимся в нацию крестьян и нищих.

– И что же мы будем делать? – спросил Том. – Те, кого выгонят?

– Есть армия, есть морской флот, есть церковь, и все это открыто для тебя. Ты можешь отправиться в мир как торговец или колонист и вернуться из дальних уголков, с других концов океанов с сокровищами и богатством даже большими, чем наследует после меня Уильям.

После этого все долго молчали.

– Я стану моряком, как ты, отец. Я поплыву за край океанов, как это делал ты, – заявил наконец Том.

– И я с тобой, Том! – поддержал его Дориан.

Сидя на передней скамье в фамильной церкви, Хэл Кортни имел все причины быть довольным собой и миром вокруг себя. Он видел, как его старший сын ждет у алтаря. Музыка органа заполняла небольшое здание радостными звуками. Уильям выглядел ошеломительно красивым в костюме, который он выбрал для венчания. Он впервые отказался от мрачной черной одежды. Воротник его состоял из лучших фламандских кружев, а его жилет зеленого бархата был расшит золотом.

Эфес его меча украшала инкрустация из ляпис-лазурита, изображавшая камелии. Большинство собравшихся женщин рассматривали его, а самые молодые хихикали и шепотом обсуждали жениха.

«Лучшего сына мне и желать не приходится», – сказал себе Хэл.

Уильям проявил себя и как атлет, и как ученый.

Его наставник в Кембридже хвалил его прилежность и способности к постижению наук, и он был отличным борцом, наездником и мастером соколиной охоты.

Вернувшись в Хай-Уилд после учебы, он показал себя и как успешный управляющий и предприниматель.

Хэл постепенно передавал ему все больше и больше власти в управлении поместьем и оловянными рудниками, пока сам наконец почти не отошел от повседневных дел. И если что-то и вселяло в Хэла неуверенность, так это то, что Уильям часто бывал слишком жесток в обращении с людьми, работавшими на него. Не раз и не два люди погибали на разработках руды, а могли бы и выжить, если бы немножко больше внимания уделялось их безопасности и если бы Уильям тратил немного больше денег на укрепление шахт и перевозку. Но прибыли от рудников и от поместья почти удвоились за последние три года. И это служило достаточным доказательством компетентности старшего сына.

А теперь Уильям заключал блестящий брак.

Конечно, это Хэл указал ему на леди Элис Гренвиль, но Уильям ухаживал за ней и очень быстро так влюбил ее в себя, что девушка убедила своего отца в уместности их союза, вопреки его первоначальной неохоте. Ведь Уильям Кортни был человеком без титула.