Ну что бы ему не пойти в банду? И деньги бы имел, и покой! Ну… сравнительно – покой. Пока с другой бандой не сцепились. Они частенько разборки устраивают.

Только вот не хочется исполнять приказы какого-то придурка. А в том, что во главе любой банды стоит кровожадный придурок, Ник не сомневался. Иначе и быть не могло. Кто, кроме кровожадного придурка, сможет подмять под себя всех вокруг? Заставить делать то, что ему хочется? Только совершеннейший негодяй. А Ник не был негодяем. И в банду не хотел.

Шарик, тебя покормить? А что, может, ему тоже нужно питаться?

Откусил кусочек мяса, положил на стол, поднял Шарика и поставил его рядом. Ешь, дружище!

Так… а попить? Шарик должен попить! Какое мясо без питья?

Аккуратно налил воды в плошку, прямо перед Шариком. Снова ухмыльнулся – осторожно, стараясь не разбередить раны на губах. Потом медленно, глядя на Шарика, дожевал пластину мяса, запил водой из бутыли. С трудом пошло внутрь. Есть не хотелось ну просто совершенно! Однако вроде бы стало легче, и тут же захотелось спать. Организм защищался от боли, а кроме того, именно во сне он и восстанавливается. Так что все нормально.

Улегся на матрас, подложив под голову надувную подушку, и уткнулся взглядом в Шарика. Тихонько улыбнулся (в который уже раз! Что с ним такое?!), закрыл глаза. И «внутренние» глаза – тоже. Уснул.

Опять снился киношный пляж с белым песком, хохочущая мама, а вокруг нее скачущие и летающие Шарики. Они прыгали по песку, тыкались в ноги, брызгались водой, и было это так хорошо, так весело, что не хотелось просыпаться. Остаться бы во сне навсегда! Насовсем! Неужели так нельзя?! Ведь где-то этот сон существует! Наверное, существует. И мама где-то жива. И ничего не болит…

Очнулся, будто кто-то ткнул его в бок. Сел, не понимая, что случилось и почему вдруг вскочил – только что бегал по песку, со смехом отбиваясь от Шариков, и вот…

Стук!

В бок что-то ткнулось, ударило! Не больно, но ощутимо, Ник даже невольно вскрикнул от неожиданности:

– Ай!

Вскочил, отбежал в угол – да что же это такое? На Сирусе нет никакой живности, кроме той, что принесли с собой люди! И та – только в Городе! Но что-то двигается, точно! Что-то светлое, можно сказать, белое. Оно останавливалось, потом подскакивало и снова двигалось вперед. Пролетало метр, не больше, падало на пол с глухим стуком, вновь поднималось – и все это делало по направлению к Нику!

Ник попятился еще, но отступать было некуда – уперся спиной в переборку. Тогда потихоньку двинулся к выходу, фиксируя взглядом непонятный объект. А тот сделал еще прыжок, как-то неуклюже запнулся, перевернулся в воздухе и, шлепнувшись на пол, подкатился к замершему Нику.

Ник узнал ЭТО! Шарик! Это был его родной, его любимый Шарик!

У Ника отлегло от сердца. Нет, ну надо же так напугать! Черт подери, чуть в штаны не напустил! Ведь тут не может быть никого такого, совсем никого! Нет на Сирусе мышей или крыс! Нет даже червей и букашек! Вообще ничего нет! А значит, все, что шевелится, все, что неизвестно, – это опасность, потому что попасть сюда оно может только с боевого корабля! А боевые корабли ничего хорошего принести не могут. Ничего хорошего от них не дождешься!

Встал на колени, поднял Шарика, поднес к глазам. Глупо, конечно, – кажется, что, если поднесешь ближе, станет лучше видно. Обман. Ничего не лучше. Что за сто метров, что в десяти сантиметрах – четкость та же. Однако привычка есть привычка.

Ну вот он, Шарик. И что? И ничего! Гладкий весь, донышко тоже гладкое… никаких следов того, что он только что прыгал.