- Не знаю, - вздыхаю и сажусь на постель. - В Питере дом, правда я не знаю, что там с ним.

- Блин, херово. Че прям никого у тебя?

- Были тетя с дядей по отцовской линии, но их убили, давно еще. Мы тогда в Москве жили. С маминой стороны никогда не знала никого и не видела.

- Вот тебе и семейство Коваль. Не в обиду тебе, но блин, как так-то? А кто тебя сюда отправил?

- Мужчина.

- Ага. Это многое объясняет. Ты мне за эти годы ничегошеньки не рассказала, колись. Тут обучение дофига стоит, че за «мучина»?

- Рит, я знаю не так много. Типа опекун. Хотя мне уже восемнадцать исполнилось. Наверное, найму юриста, который все расскажет.

- Слушай, - ложится она на кровать задирая ноги, не снимая обуви. Не люблю, когда она так делает. – А почему про аварию, в которой твои родаки погибли нигде не сказано?

- Вот тебя понесло. Хватит, - раздражаюсь от ее расспроса.

- Ну а как с тобой иначе? Только напором. Вон сколько рассказала всего за пару минут. Больше чем за три года.

- Просто тебе нужно понять, что, если человек не говорит, значит на это у него есть свои причины.

- А то ты не знаешь, что я и мораль – это две разные вселенные.

- Рит, я серьезно.

- Ой ладно. У тебя самолет во сколько?

- В десять тридцать завтра с утра.

- О, у меня в девять, пойдем пива выпьем? Отметим окончание этой «леди-каторги»?

- Почувствуем себя настоящими англичанками?

- Ага.

- Ну давай. Только не в клуб.

- Сама туда не хочу. Да и не отпустят надолго ты ж знаешь. Режим как в тюрьме.

- «Воспитание – это самое важное ценное, что ваши родители хотят в вас вложить. Это начало вас самих», - процитировала я слова нашего куратора или классного руководителя, как угодно.

- Фу, не говори так, слишком похоже. Одевайся давай, я тоже быстро и вернусь за тобой.

Одеваю джинсы и рубашку в клетку, заплетаю волосы в высокий хвост делая его небрежным, беру сумочку куда кладу кошелек и телефон с документами и выхожу, встретившись на пороге с Ритой.

Вечер проходит просто замечательно. Наверное, впервые я почувствовала себя свободней. Раньше нам не позволили бы так долго быть вне стен учебного заведения, но сегодня уже многие разъехались, и нам оставшимся сделали небольшую поблажку в виде исключения.

Утром сложив остатки своего «добра», я подхватываю чемодан и ухожу из стен, которые стали для меня неким пристанищем, где я пыталась забыть о прошлом и о той боли, которая снилась почти каждый день первое время.

И вот я как оголенный провод. Я боюсь, но мне нужно двигаться вперед.

- Лора, за тобой приехала машина, в аэропорту по прилету, тебя так же встретят.

- Мисс Хелен, а кто предоставил транспорт? Вам звонили? Это мой опекун? Или юрист, адвокат?

- Лора, ты все узнаешь. Не переживай. До свидания.

- Всего доброго.

На улице меня ожидала черная глянцевая машина. С Ритой мы попрощались еще в комнате, когда я к ней заглянула, так как она уезжала раньше меня.

Села на заднее сиденье поздоровавшись с водителем и не произнесла больше ни слова.

Улицы сменялись одна за другой, даже не заметила, как мы подъехали к окраине города, а после и в аэропорт.

Сопровождающего не было, только билет на руках…до Москвы.

Почему туда? И почему я только сейчас на это обратила внимание, а не когда мне его вручили в школе перед отъездом?

Ничего не понимаю.

«Ладно на месте разберусь».

Занимаю свое место в бизнес-классе и замираю на момент взлета, а после пытаюсь откинуть подальше нахлестывающую панику.

Я возвращаюсь назад и боюсь того, что меня там ждет… кто?

А никто. Я одна. И сейчас это отчетливо ясно.

Закрываю глаза и хочу уснуть, но в голову как назло лезут навязчивые картинки того, что произошло с моей семьей.