- Нет! – упёрлась.

- Хорошо, послушай меня внимательно, только внимательно. Ни один адвокат не пойдёт против твоего дедушки, ты ведь это понимаешь? Кроме, может, совсем никакого, которому нечего терять, но такой не поможет твоему другу. Статья слишком серьёзная. Помочь, реально помочь, может только твой дед. Я бы на твоём месте поехал к нему и просил его.

- Он терпеть не может Данилу! Ненавидит его!

- Но он любит тебя, - улыбнулся, Мирославе даже показалось, что тепло, впрочем, адвокаты – лисы, особенно те, что работают на её деда. – Если ты будешь покладистой, уверен, он сменит гнев на милость и поможет твоему Даниле. А вот если ты не поедешь…

  Мирослава почувствовала, что её загнали в ловушку, но тогда она не знала, что это ещё не ловушка. Ловушка ждала её впереди.

  «Ты выйдешь замуж за того, на кого я покажу пальцем», - заявил дед.

  «Будешь тише воды, ниже травы», - добавил.

  Он говорил много, повышал голос, что с ним никогда до этого не случалось при внучке. Всё свелось к тому, что Мирослава не в состоянии заботиться о себе, о своих деньгах, о семейном капитале и бизнесе, а значит, это сделает тот, кому дед полностью доверяет, и кто будет под его контролем. Мира может катиться в самостоятельную жизнь, и тогда дед лично позаботится о том, чтобы Данилу упекли на максимальный срок – который он не проживёт в местах не столь отдалённых, деду несложно будет это организовать, – или принять его условия и «зажить человеческой жизнью», «взяться за ум».

  Чудовищные, ненормальные, не укладывающиеся в голове любого современного человека условия. Более того, лишённые смысла или логики, на взгляд Мирославы. Но не на взгляд деда.

- Мира, лучше тебе согласиться, - увещала Целестина, мягко улыбаясь старческими губами. – В этот раз ты зашла слишком далеко. Наркотики… дорогая, ты же понимаешь, что дедушка такого терпеть не станет.

- Данила не распространял наркотики.

- Твой Данила не интересен твоему дедушке, его интересуешь ты, но тебе должно быть известно, что он всегда держит слово. Если ты поступишь так, как хочет он, он сумеет вытащить твоего Данилу, замяв дело. А если нет, - Целестина сочувственно развела руками.

- Как я могу выйти замуж за незнакомого человека? – Мира спрыгнула с кровати и обошла вокруг неё. – Отвратительно!

- Я понимаю, но…

  Мирослава знала, как никто, каким упрямым и безжалостным бывает её дед, а так же, насколько влиятельным. Он мог судить и миловать, обходя любые законы и суды. Он мог достать Данилу, полностью оправдать его, а мог сгноить ещё до суда или добиться максимально возможного наказания, такого, которое не переживёт Данила.

  Мира собралась, вздохнула и дала своё согласие, и уже через три часа зашла в кабинет, чтобы познакомиться со своим будущим мужем. Она даже переоделась, как сказала Целестина, в узкую юбку-карандаш и классическую шёлковую блузку, превратившись в исполнительную секретаршу. Присела напротив, с намерением посмотреть на того, кому несказанно повезло стать родственником самого Сильвестра Прохоровича, человека, чья власть почти безгранична, и споткнулась о холодный взгляд серых глаз.

  Холодный, оценивающий, анализирующий. Смотревший на неё в упор мужчина мало чем отличался от окружения деда, был частью его, единым монолитным целым. Выхолощенный, расслабленный, ударяющий указательным пальцем по хрусталю с виски.

  Он осмотрел Миру с головы до ног, оценил приобретение, скользнул липким взглядом по бёдрам и остановился на лице, не отводя взгляда.

  Интересно, чем этот человек провинился перед дедом, что его постигла участь стать супругом Мирославы. Или это честь для него? Он рад этому обстоятельству или нет? По непроницаемому взгляду было не понять, да и какое это имело значение?