– Вот найдем Людмилу и эту Малику, а потом можешь влюбляться хоть во всех студентов подряд!

И Кира потащила подругу дальше. Третья дверь направо была закрыта изнутри. Но в комнате кто-то был. Подруги явственно слышали два женских голоса. И потому постучали погромче.

– Да иду я! – раздался незнакомый им звонкий голос. – Иду! Кто тут такой нетерпеливый?!

Дверь распахнулась, и подруги оказались лицом к лицу с той самой мулаткой из торта. Она их явно не узнавала. И недоуменно разглядывала припозднившихся гостей. Занавеска за ее спиной была задернута, отделяя жилое помещение от прихожей. Поэтому подруги не могли видеть, что происходит внутри.

– Вы ко мне? – спросила у них девушка. – Если вы по поводу танцев, то я больше не танцую.

– Нет?

– Нет, – покачала головой Малика. – Но вы можете обратиться к моей подруге. Она танцует ничуть не хуже меня. Сейчас дам вам ее адрес.

И она шагнула обратно. Занавески на мгновение распахнулись и снова сомкнулись. Но и секунды хватило, чтобы подруги сумели разглядеть в глубине комнаты фиолетовый костюм. И они бросились следом за Маликой.

– Нет, вам сюда нельзя! – воскликнула та. – Девушки, куда вы?..

Но договорить она не успела. Ее перебила Людмила. При виде ворвавшихся в комнату подруг та дико заверещала и кинулась в угол, словно это могло спасти ее. Подруги заботливо выудили Людмилу из угла, где она пыталась укрыться за стоящим там диванчиком. И водрузили обратно на тот коврик, где она сидела перед их приходом.

– Люда, кто это такие? – изумленно переводя взгляд с дрожащей Людмилы на подруг, спросила Малика. – Ты их знаешь?

Трясущаяся мелкой дрожью и бледная Людмила все же кивнула.

– Они из милиции, – прошептала она.

Теперь наступил черед Малики побледнеть и задрожать. Вид у обеих женщин был до того преступно-виноватым, что не надо быть психологом, чтобы сразу понять: им есть что скрывать!

– Я ни в чем не виновата! – пролепетала Малика. – Можете обыскать меня и мою комнату, у меня ничего нет!

Людмила судорожно прижала к себе свою светлую сумочку и кивнула. Глаза ее приобрели настолько затравленное выражение, что Кира просто не могла не отреагировать.

– Можно? – протянула она руку к сумочке Людмилы.

Та еще сильней прижала ридикюльчик к себе, но затем ее руки бессильно разжались. И сумочка обязательно шмякнулась бы на пол, если бы Кира вовремя не успела подхватить ее.

– И что тут? – поинтересовалась она, встряхивая содержимое сумочки и при этом изнывая от невольной зависти.

Сумочка Людмилы не была дешевой турецкой подделкой. Нет, это был настоящий «Луи Вюиттон». Кира внешне невозмутимо, но в душе трепеща от одной только мысли о стоимости этой вещи, вывалила из нее на обшарпанную поверхность низкого столика с многочисленными следами от потушенных сигарет все содержимое. И принялась его сортировать.

– Ага! – воскликнула она наконец. – А это у нас что такое?

У нее в руках покачивался маленький прозрачный пакетик с белым кристаллическим порошком. Людмила застонала и закрыла лицо руками. Малика с ее смуглой кожей казалась зеленой. Она нервно хрустела пальцами и кусала свои полные губы.

– Это не мое, – глухо произнесла она.

– И наверное, тут просто немножко питьевой соды? – ехидно предположила Кира. – Люда заскочила к тебе за ней, потому что ей пришла охота испечь домашнего печенья, а ближе соды не оказалось. Так ведь? Или тут соль? На гуляш не хватало?

Малика промолчала и отвернулась.

– Слушайте, девочки, – сменила тон Кира. – Мне нет дела до вашего баловства. Хотите рисковать и травиться наркотиками – дело ваше. Вы обе взрослые и, надеюсь, понимаете, чем может закончиться употребление этого порошка!