– Как мне откажешь! Что ж вы, братцы, с соседями не раззнакомились? Инночка аккурат над вами живет.

– Не до того нам, Коля. – Мама примерила к стене обрезок обоев.

– Ничего святого, – пожурил крестный.

В три Саша сходила за продуктами. Купила колбасу, сыр и лепешки. Позвонила Ксеня. Похвасталась, что уезжает в Крым на пять дней.

– Вот змея! Я, значит, в ссылке, а подруга на море резвится.

– Ага, с моей родней порезвишься!

– Море, – застонала удрученно Саша.

– Я тебе сувенирчик привезу, рыбка.

Кругом было поле, казалось, оно нигде не заканчивается. Нет ни Речного, ни города, ни прочих городов. Океаны, Японию, Америку выдумал дядя Коля, чтобы развлечь крестницу.

Степь, и безоблачное небо, и бурый дом. Ветер шуршит пыреем. Она невпопад вспомнила прочитанное недавно стихотворение Уолта Уитмена. Трава – это прекрасные нестриженые волосы могил. Красивый и печальный образ.

В четырнадцать она сама писала стишки, любовь-морковь, весна-зима. Слава богу, бросила.

Саша сбавила шаг у лавочек. В окне маячил дядя Коля, советовал родителям, как резать обои.

«Хорошие люди меня окружают, – подумала она и чуть не прослезилась. – А вдруг эти несчастья – идут в придачу к хорошим людям?»

Солнце румянило плитки подъездного пола, но углы берегли густые чернильные тени. Темнота, как паутина, налипла под потолком, на розетках и балках. Саша направилась к ступенькам. Слух уловил жалобный писк.

Она замерла на полпути, вглядываясь вглубь вестибюля. Снаружи щебетали сверчки. По розовой шпаклевке скользили блики. Но там, где железные ступеньки спускалась в полуподвал, было черно. Шагнешь туда и исчезнешь в перевернутой нефтяной луже.

Между двумя лестницами сидел котенок. Шерстка в катышках, тоненькие лапки неуверенно упираются в бетон.

Он посмотрел на девушку и слабо мяукнул.

– Малыш, это ты плакал?

Сердце сжалось. Саша нагнулась, подобрала бедолагу. Он почти ничего не весил.

– Где твоя мама?

В хрупкой груди стучал моторчик.

– Идем, поищем ее.

Разноцветная кошка откликнулась на первое кис-кис. Выпрыгнула из кустов, стала ластиться к ногам.

– Ты что же, свое дите не кормишь?

Саша подсунула ей малыша. Кошка обнюхала его, дернула хвостом. И заскребла землю вокруг, поднимая пыль. Так закапывают экскременты животные. Вдоволь накопавшись, кошка продефилировала к газону.

– Мать называется! – вспыхнула Саша. – Что ж с тобой делать-то?

Котенок запищал, словно просился на руки.

– Ты кто? Ты мальчик? Мальчик!

Она погладила по тощей спине, по выпуклому позвоночнику.

В темной части вестибюля что-то заскрипело. Сделало шаг снизу вверх, по чугунным ступенькам.

Саша полминуты смотрела туда, но звук не повторился.

– Ма…

– Что, солнышко?

– Вот… – Она показала находку.

– Этого еще не хватало!

– От него кошка отказалась. У нас молоко есть?

– Есть, – вздохнула мама.

– О, какая животина! – сказал идущий в ванную папа. – Без кота жизнь не та. Будет ваших мух ловить.

Саша погрела молоко, наполнила крышку из-под консервации. Котенок вылакал все и потребовал добавки. Наевшись, сделал лужу под столом, но Саша успела ее вытереть до прихода мамы.

– Как тебя зовут? Сеня? Нет, не нравится? Ммм…

В окно влетала монотонная сверчковая трель.

– Сверчок?

Котенок опрокинулся на спинку и подставил ласкам живот.

– Сверчок, – улыбнулась Саша.

К вечеру дядя Коля выдул пять литров пива, он был благостен и велеречив. Спальня преобразилась, муха упокоилась под обоями. На стене висели полки, у окна стоял компьютерный стол. Такой спальне обязательно нужны тотемы: плюшевые мишки, зайцы, куклы.

Мужчины ушли, отужинав напоследок.