— Что вы, я никому не скажу, что обращалась к вам. — Поспешно замотала головой.

Шварх! Точно меня ретроградный Меркарий спутал, когда решила сюда прийти.

— Гуманоиды увидят, что вы, войдя на мой двор, вышли ни с чем, — настаивал продавец.

— Ну приставьте любого охранника, чтобы проводил до дома. Делов-то!

— Не годится. — Упертый делец отрицательно покачал головой и неожиданно понизил голос до едва слышного шепота: — Но мы можем помочь друг другу.

Я напряглась. Мне совершенно не понравилось, как это прозвучало. Как чистокровную цваргиню меня с детства учили улавливать мельчайшие оттенки настроения собеседника. Когда мужчины твоей расы умеют читать эмоции как открытую книгу, без этого навыка никуда. Если собеседник понижает голос — это не к добру, он либо злится, либо задумал что-то нехорошее.

— Помочь? — отозвалась эхом, понимая, что откажусь, что бы мне ни предложили.

Рыжий оглянулся, будто в пустой комнате нас мог кто-то подслушать, и затараторил:

— Мой племянник, насмотревшись, как я веду бизнес, решил тоже в маэстро податься. Правда, глупый он, неопытный. Влез в серый сектор, договорился с непроверенными заказчиками… Ему отплатили за оказанную услугу… живым товаром.

— Живым товаром?!

Дурное предчувствие смутно кольнуло куда-то под рёбра. Формально рабство на Оентале запрещено, но каких-то рабов я время от времени все же видела. Весьма сытых и чистых, но… определенно гуманоидов без общих прав, которые имели граждане Федерации Объединенных Миров. В этом секторе космоса они назывались полуконтрактниками. Номинально бумаги к ним имелись, и согласно местным законам хозяин обязывался о них заботиться, предоставлять спальное место и еду не менее трех раз в сутки. Но, в отличие от наемников, кредитов им не платили, и сменить владельца им тоже не позволялось — только если последний сам не перепродаст контракт. Узаконенное рабство, иными словами.

— Да, товаром, — тихо буркнул низкорослый маэстро, который был сам не рад, что его родственник влип в неприятности. — Слава Вселенной, почти всех удалось сбыть с рук… Аюр у меня тот еще дурак, но понимает, если что-то пойдет не так, его лавочку первой и накроют. Вот только…

— Один раб остался, да? — устало переспросила.

Я не знала наверняка, но это логично вытекало из всей предыстории.

— Полуконтрактник. — Собеседник выразительно приподнял брови, принципиально не называя несчастного рабом. — Я предупрежу племянника, что придет госпожа за особым товаром. Он отдаст не торгуясь.

Толстяк снял с себя хлопковую шапочку, обнажив вспотевшую лысину, протер рукавом пот и нахлобучил головной убор обратно. Вновь вопросительно уставился на меня. Уже заранее ненавидя себя за этот вопрос, поинтересовалась:

— Что не так с рабом?

— Почему с ним что-то должно быть не так? — делано удивился маэстро.

На несколько бесконечно долгих секунд в помещении воцарилась пауза. Неужели я похожа на дуру? Если одного раба не удалось сбыть с рук, очевидно, с ним что-то не так. Наконец мужчина с горечью сплюнул на пол.

— Да все с ним не так! — в сердцах воскликнул он. — Этот паршивец хочет сдохнуть. Впихнуть в него еду — одно мучение. Ничего не делает или, если попросишь, делает так, что и себя убивает, и переделывать приходится! Месяц назад Аюр попросил перетаскать сваи для фундамента дома, а этот идиот вместо того, чтобы дождаться, когда наутро привезут гравиплатформу и функциональные перчатки, всю ночь на себе таскал железобетон! Утром свалился без сил, надорвал спину и лапищи стесал до крови! Не будем же мы услуги дока оплачивать ради полуконтрактника! Тем более когда ясно, что он… не особенно-то хочет жить.