– Хиртшал, – представился он, прежде чем его вниманием вновь завладела стоящая на столе кружка.

– Хиртшал – наш парусный мастер, – подхватил Ракамор, как будто его работой было договаривать фразы за седого. – Если на борту и есть человек, которого нам всем надо уважать, то это он. Без Прозор и Мэттиса мы не сможем открывать шарльеры; без Трисиль не поймем, что взять с собой. Но без Хиртшала не вернемся домой. Будьте ласковы с Хиртшалом. Будьте особенно ласковы с Хиртшалом, когда у него был трудный день.

– Вы всегда были парусным мастером? – спросила я, чувствуя, что от нас ждут светской беседы.

Хиртшал вперил в меня взгляд – достаточно долгий, чтобы я почувствовала себя неуютно.

– Нет.

– Вы чем-то занимались раньше? – встряла Адрана.

Он так долго думал над ответом, словно она попросила перемножить в уме два длинных числа, а потом извлечь из результата кубический корень.

– Да.

Хиртшал отпил из кружки, задумчиво посасывая ее раструб, от чего у нас возникло ощущение, что далее последует некое продолжение этого заявления.

Но это было все. Его имя, одно «нет», одно «да» – больше мы от этого человека ничего не получили.

– Он немногословен, наш Хиртшал, – сказал Ракамор, прищурив глаза. – Но всегда честен. Я предпочту честного и надежного соратника, пусть даже молчаливого, тому, на кого не могу положиться.

– Казарей сказал: мы скоро пойдем под парусами, – заметила я.

– Да. – Хиртшал кивнул.

– А когда это будет? – спросила Адрана.

Он скривился, как будто выдавливая не еще одно слово, а камень из почек:

– Завтра.

– А нам можно на это посмотреть? – спросила Адрана.

Хиртшал размышлял так долго, что я уже начала сомневаться, не подшутили ли над нами обеими.

– Да.

– Вам точно надо поглядеть, как поднимают паруса, – сказал Ракамор, открывая клетку и доставая пригоршню каких-то фруктов. – Это важный момент в любой экспедиции, и он даст вам лучшее представление о том, как функционирует корабль.

– Как только обрасопим паруса по ветру, – сказал Казарей, – я покажу им комнату костей.

– Подключать будешь?

Казарей выловил кусок мяса из супницы, воткнув в него шампур. Столовых приборов не было, только шампуры.

– А почему бы и нет.

– Хорошо. Нет смысла откладывать неизбежное.

Помолчав, Казарей сказал:

– Они знают про Гарваль.

Ракамор приподнял бровь:

– Вот оно как, значит.

– Я бы… предпочел немного больше времени, чтобы их подготовить.

– Как и все мы. – Ракамор откусил кусочек фрукта. – Ты им сказал, что она явилась к нам под ложным предлогом?

– Да, сказал.

– Что мы провели все проверки, какие могли, и она все равно скрыла от нас свою истинную природу?

– Они поняли, что это ее вина, а не наша.

– Тогда с этим покончено. – Ракамор задумчиво пожевал. – Гарваль – это не секрет, и у нас нет причин ее стыдиться, как у Адраны и Арафуры нет причин беспокоиться, что их ждет та же судьба.

– Могу я кое-что спросить, капитан? – сказала я.

Он промокнул рот салфеткой:

– Несомненно.

– Гарваль выглядит очень больной. Я знаю, что она с… Казарей, как называется то место?

Тот вынул шампур изо рта и пробубнил, почти не разжимая губ:

– Превомар.

– С Превомара, – повторила я. – Раньше никогда о нем не слыхала. Но на Мазариле есть больницы и богадельни, и я знаю, что у нас умеют лечить душевные заболевания.

– Такое – вряд ли, – возразил Ракамор.

– И все-таки, неужели на Превомаре условия лучше? Я просто удивляюсь, почему вы не высадили ее с корабля, пока стояли возле дока Хадрамо. Ну почему не перевезли на катере? Вы же могли ее привезти, верно?

Подвергать его такому допросу было немного нагло с моей стороны. Я это знала, и Ракамор тоже.