Сначала, когда увидел её, первым желанием было хорошенько её напугать, чтобы жизнь здесь не казалась ей малиной – уж больно счастливым было её лицо. Но объятому пламенем ярости разуму этого было недостаточно – ему нужна была изощрённая пытка, которую эта стерва запомнит надолго.

– Ты чего опять грузишься? – хмурится Лёха, пока мы все вышагиваем в сторону парковки.

Я окинул глазами нашу компашку, которая с некоторых пор стала на двух человек больше, и невольно представил рядом с собой Олю – если бы не та её выходка в клубе, я вполне себе мог бы влюбиться.

– Отцепись, Шастинский, – бурчу в ответ. – Тебе присосаться больше не к кому?

– Да что ты на него внимание обращаешь? – хмурится Костян. – Этому пустобрёху только дай повод вставить свои пять копеек.

– Ты как, Ёжик? – вдруг спрашивает Макс. – Выражение твоего лица очень напоминает то, как выглядит Костян, который влюбился, но нифига не получается.

Я посмотрел на Матвеева: ситуация у него, конечно, адовая, но ему по крайней мере нужно просто добиться свою девчонку. А мне мою хочется в асфальт закатать.

Как по заказу замечаю предмет моих мыслей: Оля оглядывается по сторонам, выискивая кого-то, и спешит к своей машине. И тут у меня в голове что-то щёлкает – я наконец ясно вижу картину того, как именно должна начаться моя месть. По губам расползается предвкушающая улыбка: завтра этот мотылёк попадётся в мою сеть, потому что в своём обаянии я был уверен на сто процентов. И сейчас почему-то ощущал себя Ганнибалом Лектором, который нацелился на очередную жертву.

– Ооо, я знаю это выражение лица, – стонет Лёха и демонстративно отодвигается от меня на пару шагов. – Щас где-то рванёт.

– Да, мой мозг от твоего дибилизма как раз закипает, – усмехаюсь в ответ.

Шастинский что-то бормочет в ответ, но мои мысли уже далеко: я расписываю свой план пошагово, как инструкцию по ремонту автомобиля; только в случае Оли это будет демонтаж. Сейчас конец января; влюбить в себя девчонку не составит труда – примерно к середине февраля она уже не будет видеть никого кроме меня. Несколько дней она может думать, что абсолютно счастлива, и весь мир лежит у её ног, а после я покажу ей, каково это, когда твой привычный мир разбивается вдребезги.

Кир и Макс уезжают со своими девочками до того, как я озвучиваю идею сгонять хотя бы в кино для разнообразия, так что я с долей скептицизма осматриваю оставшихся.

– Это все, кто выжил? – удивлённо вскидываю брови.

Лёха начинает ржать; даже Костян фыркает, несмотря на то, что для него жизнь – сплошная трагедия в последнее время.

– Я бы ещё и Матвеева до кучи исключил, – стреляет глазами в сторону друга Шастинский. – Он щас к своей Полинке рванёт, зуб даю.

– Мляяя, какой же ты пиздабол, – трёт ладонью лицо Костян. – Как с таким длинным языком ты дожил до своего возраста? Тебя надо было грохнуть где-нибудь в подворотне ещё лет десять назад.

Лёха притворно обижается.

– Тогда-то за что?

– Да взять хотя бы ту бомбочку, которую ты мне в капюшон подкинул, – ржёт Костя. – Хорошо хоть я куртку стащить успел!

– Ну, ты ещё детский сад мне припомни, – стонет Лёха и направляется к своей машине.

Ооо, чёрт возьми, вот я помнил его миску манной каши в моей постели во время тихого часа: Шастинский с горшка напрашивался на хороший мордобой.

Глядя на его удаляющуюся спину меня накрывает какой-то депрессняк: такими темпами скоро вся наша банда с клубов на магазины «Всё для дома» переключится.

На плечо опускается тяжёлая рука Костяна.

– Я тоже скучаю по прежним дням.

Вот тебе и сука-любовь.