Еще его внимание привлек батюшка, одетый в мирское, но понять, что это православный священник было просто. Непослушные волосы с проседью мужчина убрал в хвост. Как продолжение их, соединенное в единое целое, гармонично смотрелась окладистая борода. На ногах священника лежал кожаный чемоданчик с православным крестом на откидывающейся части. Батюшка залипал в телефоне, изредка отвлекаясь на шумных пассажиров.

Напротив Глеба сидел представительный мужчина в дорогом костюме и, наверное, при дорогом портфеле. Вел он себя крайне неэмоционально. Мог закрыть глаза и, не теряя контроля над мышцами шеи, задремать. Иногда он водил глазами, скользя без всякого интереса по людям. Глеб пытался поймать его взгляд, но не удалось. Мужчина медленно прошелся сквозь него, как рентгеновский аппарат. Глеб придумал ему легенду, что это шпион или матерый разведчик, обученный коротать время в сомнамбулическом состоянии.

Началась посадка. Автобус подвез пассажиров к самолету. Когда открылась дверь, в салон ворвался шум. В дальнюю часть территории аэропорта заходили на посадку одновременно три военных вертолета и один транспортный Ми-26.

- Сегодня с утра в городе какая-то суета. – Заметила женщина в темных очках.

- Учения, чего не ясно. – Ответил ей мужчина. – Армия всегда должна быть наготове, чтобы нам спокойно спалось и пилось.

- Так-то да, они сейчас очень хорошо зарабатывают, нечего им по казармам сидеть. – Поддержала его женщина.

Глеб усмехнулся, вспомнив разговор с таксистом. Все-таки деньги для людей были главным мерилом жизненных ценностей. Раз зарплата маленькая, то и Родину защищать надо не вставая с кровати, изобретать, ковыряя пальцем в носу, петь песни, не открывая рта. Он прошел в салон самолета и занял свое места прямо у прохода. Два сиденья в его ряду оказались не занятыми. Глеб удивился, когда напротив него остановился батюшка.

- Я извиняюсь, у меня место возле иллюминатора. Не вставайте. – Остановил он попытки Глеба освободить ему проход. – Если вам не принципиально, я могу сесть на ваше место.

- Нет, не принципиально. Наоборот, мне нравится смотреть в окошко. – Обрадовался Глеб.

- Вот и ладно. Садитесь на моё, а я на ваше.

- Хорошо. – Глеб перепрыгнул на сиденье у иллюминатора.

Батюшка сел на его место, пригладил бороду, вытянул вперед ноги и откинулся на спинку. Глеб хотел уже обрадоваться, но через три ряда кресел позади него заголосил младенец. Как ни пытались родители успокоить его, ребенок начал закатываться. Пришлось вставить наушники и включить музыку. Глеб берег заряд, потому что забыл дома коробочку от них и хотел использовать позже, чтобы хватило на полет.

Стюардесса провела инструктаж, и вскоре после него самолет покатился на взлетную полосу. Место между ним и батюшкой осталось незанятым. Это было замечательно. Глеб не любил тесноты и очень уважал свое личное пространство. Самолет затрясло на разгоне. Вибрации резко оборвались, и он взмыл в воздух, круто набирая высоту. Лег на левый борт, открыв потрясающую панораму Владивостока, выдающегося мысом меж двух заливов. Самолет выровнялся, Глеб откинулся на спинку и закрыл глаза.

Прошло минут тридцать, прежде чем он отключил звук, чтобы узнать, закончил реветь малыш или нет. Плача больше не было. Глебы вынул наушники и убрал их в карман. Случайно встретился взглядом с батюшкой.

- В Москву? – Спросил священник.

- Угу, по работе. А вы?

- Тоже в Москву и тоже по работе.

- Обучение? – Глеб про себя рассмеялся, представив, что священник ответит положительно.