– Ну… не совсем. Эй, светлый тцар!.. Давай-ка твою харю тряпкой замотаем. А руки свяжем за спиной, чтобы не сразу на волю…

Зализняк умело заткнул Додону рот кляпом, завязал для надежности платком. Руки закрепили сзади. Мрак предложил:

– А не проще присобачить его к дереву?.. Места здесь людные. Даже слишком.

Зализняк сказал, задумчиво глядя на бледного Додона:

– Хорошо, ежели освободят. А ежели камнями закидают? Могут еще детей водить, показывать. У нас как-то медведь сидел на цепи… Такое вытворял!

– Закидают так закидают, – равнодушно сказал Мрак. – На себе узнает, какой из него отец народа. Прибьем гвоздями?

– Разве что деревянными, – согласился Зализняк.

Тцаря трясло, как грушу, которую дергал разъяренный медведь. Мрак со злостью потрогал железный ошейник.

– И над большим муравейником, – предложил он. – Мне один волхв говорил, что муравьи в любой, даже самой зачуханной стране водятся. Как и люди.

– Неплохо, – согласился Зализняк. – Только, если первыми отыщут те, что не прочь сами прирезать?

– Гм… Они или волки. Да и шакалы мигом живот раздерут, кишки повытягивают, еще и драться за них будут… Загрызть не смогут, до горла не допрыгнут… или допрыгнут?.. Нет, скорее всего, не допрыгнут… Ну, а до чего достанут – отгрызут начисто.

Глаза пленника вылезали из орбит, смотрел умоляюще, падал на колени. Мрак махнул рукой:

– Лады. Стреножим, как коня на выпасе. Далеко не уйдет. Да еще с таким пузом. Зато если сюда будут идти артанцы или еще кто, то наш тцар-батюшка в кустах пересидит. Все же не будет на наших душах греха! Слово дали – слово сдержали… Хотя… гм… сейчас понимаю тех, кто говорит, что своему слову хозяин: сам дал – сам взял.

Оставив тцаря, они нырнули в кусты и побежали по ручью вверх по течению. Теперь, когда с ними не было пленника, мчались легко. Багровый шар, немыслимо огромный, уже опустился за виднокрай, теперь бежали прямо в красное небо, где темнели редкие комья облаков.

Сумерки опускаются медленно, но за ними придет ночь, а за ночь можно уйти далеко… И вдруг резко и страшно проревели трубы, а внизу в распадке раздался радостный клич. Оба поняли, похолодев, что тцаря, скорее всего, нашли. Чересчур быстро.

– Везет же дурням, – процедил сквозь зубы Зализняк.

– Дурням завсегда везет, – согласился Мрак.

Зализняк неожиданно улыбнулся, что было непривычно видеть на его изможденном перепачканном лице:

– Да, боги яснее ясного говорят, что мы – умные. И что вывернемся сами.

– Они сейчас глядят и заклад держат, – буркнул Мрак.

– Как думаешь, сколько?

– Сто к одному.

Зализняк подумал, кивнул:

– Я бы даже поставил тысячу к одному. Конечно, тысячу – на нас.

И сам засмеялся своей шутке.

С той минуты кольцо все сжималось. То с одной стороны, то с другой доносился лай своры гончих, даже слышались далекие крики.

– Вижу домики! – воскликнул Мрак.

– К черту! – прохрипел Зализняк.

Они бежали некоторое время молча. Мрак на миг выглянул над верхушками кустов, ахнул:

– Там… дымок над крайним домом!

– Ну и что?

– Кузня!

Зализняк огрызнулся:

– Подковаться хочешь?

– Ошейник, – бросил Мрак люто. – Он давит меня!.. Я хочу избавиться.

Зализняк на бегу бросил короткий взгляд:

– Да, шея у тебя бычья. Но тебя это даже украшает! Еще бы кольцо в носу… Эй-эй! Ты всерьез? Коваль шею попортит, когда будет срубать!.. Да и собаки задницу изгрызут.

Но Мрак, не слушая, уже покинул ручей и несся по тропе к кузне. Зализняк выругался, затравленно огляделся по сторонам, но побежал следом. Собачий лай становился все громче.

Мрак ворвался в дымное помещение, едва не вышиб дверь. Жарко полыхал горн, мальчишка уныло дергал за веревку, раздувая угли, а посреди высилась на широком пне массивная наковальня. Сухопарый низенький коваль ловко поворачивал брызжущую жаром заготовку, держа в длинных клещах, а могучего вида подмастерье мерно бухал тяжелым молотом.