И у людей были причины держаться подальше отсюда.

Она сидела, фальшиво напевала себе под нос и долго-долго вслушивалась в ночные звуки. Девочки молчали, и, посмотрев в зеркало заднего вида, она увидела, что их ангельские личики выражают лишь покой – дети уснули.

«Я просто должна повернуть машину обратно и забыть обо всем», – подумала она. Но правда заключалась в том, что если она сделает это, если поедет домой, то потом все равно окажется здесь – завтра, через неделю, через месяц. Она слишком хорошо знала себя, чтобы поверить, будто она может настолько измениться. Трепет в желудке, зудящее желание двигаться куда-то… оно было сильно до невыносимости. Только поездки на машине спасали ее в последние несколько недель.

Но вскоре и они перестанут помогать.

Свет чьих-то фар вдали застал ее врасплох, она едва не ахнула. Но потом вздохнула с облегчением, поскольку это означало, что с ожиданием покончено. Теперь она ощущала прилив предвкушения, словно обещание утра, разгорающегося на горизонте, уже начало сбываться.

– Все будет в порядке, – сказала она своим детям. Те едва заметно пошевелились во сне. – Мамочка обо всем позаботится.

Ей нужно было лишь решиться и быть сильной.

Все начинается очень славно, потому что вечером в пятницу приходят документы на усыновление.

Сэм Кейд, мой любовник и семейный партнер, теперь официально становится приемным отцом для моих детей, Ланни и Коннора Прокторов. И когда мы получаем это судебное постановление, садимся вместе с детьми за стол, едим торт, обнимаемся и плачем от радости, и любовь между нами так сильна, так велика, что распирает меня изнутри. И все выходные проходят просто чудесно. Лучше, чем когда бы то ни было.

Но утром в понедельник, в темный час перед рассветом, я просыпаюсь с бешено колотящимся сердцем и с тяжелым, мгновенно возникшим убеждением в том, что что-то не так. В горле у меня ощущается слабый привкус крови – остаток кошмара, который ускользает в туман прежде, чем я успеваю запомнить его.

Не считая шепота, последнего тихого слова. «Джина». Мое старое имя, которое теперь для меня мертво, потому что Джина Ройял, бывшая жена серийного убийцы, – лишь воспоминание, призрак. Но мне слишком хорошо знаком этот голос из кошмара, и я чувствую, как в моих жилах бурлит адреналин. Мне приходится напоминать себе, что этот голос – не настоящий, не может быть настоящим, что мой бывший муж, Мэлвин Ройял, мертв и гниет в земле, его больше нет. Но моему телу плевать на логику. Оно просто реагирует на его голос, и я не могу контролировать эту реакцию… пусть даже этот голос – лишь плод моего измученного воображения.

Я знаю, почему он преследует меня. Мэлвину не нравится, что кто-то другой заменил его в жизни его детей. Но Мэлвин Ройял – монстр, который совершенно не заслуживает того, чтобы они его помнили.

«Гори в аду, Мэлвин».

Я размеренно дышу, пока мой пульс не успокаивается, кровавый привкус уходит, адреналиновая дрожь затихает.

Наконец смотрю на часы. Четыре часа утра. Я слегка поворачиваюсь и чувствую рядом с собой тепло тела Сэма; мой любовник еще не проснулся, он негромко посапывает во сне. По крайней мере, я его не потревожила. Пытаюсь устроиться поудобнее, прижавшись к нему – тесно, словно один кусочек головоломки рядом с другим. Это должно вернуть мне некое подобие покоя, снова унести меня в царство снов.

Но я чувствую, как волосы у меня на затылке тихонько шевелятся сами по себе. Кошмар ушел, но что-то по-прежнему не так. Я научилась обращать внимание на сигналы примитивных инстинктов – это не раз спасало мне жизнь.