— Ника, если я в этом месяце не выйду в смену хотя бы пять раз, придется сократить статью расходов. А куда мне с Диной? У нее то сопли, то горло, то еще что-то...

Я теряюсь с ответом, не зная какие слова подобрать. Она столько раз прикрывала меня перед родителями, что с моей стороны отказ выглядел бы свинством. Поэтому я прошу ее подождать немного, чтобы сообщить о своих мыслях Андрею. 

— Ника, я уже забронировал местечко в клубе, да и Оля согласилась передать тебе флаг на втором старте! — громко шепчет одногруппник. 

— Но Света…

— Ты ее единственная подруга?

— Нет.

— Тогда не думай. Поехали. Я могу опоздать. 

Мое оправдание перед Светой выходит жалким, и брошенная трубка с многозначительным “ясно” мучает совесть настолько сильно, что мне становится тошно от самой себя. В то же время я понимаю:я не раз привозила им лекарства и ночевала вместе с простуженной Диной, пока она исправляла свою финансовую ситуацию. Могу же я хоть раз поступить не в ущерб своим интересам! 

Перед тем, как мы трогаемся с места, Андрей набирает свою подругу и, уточнив размер моей одежды, просит достать сногсшибательное платье, идеально сочетающееся с белоснежными кроссовками. 

— Извини, туфли не стал просить, у нее сорок второй. Там такие ласты… — смеется он, заводя мотор. 

Когда над городом опускаются сумерки, и мы доезжаем, то я чуть не роняю челюсть. Плевать, какой у девушки размер ступни, если у нее ноги от ушей, то все, абсолютно все становится неважным. Настолько красивых и пропорциональных девушек я не встречала даже в стриптиз клубе, а ведь там за ее танец заплатили бы раза в три больше, чем мне. 

Понимая, что измеряю внешность людей в гонорарах, я мысленно даю себе подзатыльник. Это не должно становиться привычкой.

5. Глава 5. О вьюнках и орхидеях

Глава 5. О вьюнках и орхидеях

Граф

Мне часто приходится жертвовать своим досугом ради работы. Уже не сосчитать, сколько часов счастья было упущено из-за желания выделиться, придумать то, о чем никогда не догадаются другие и сделать великое открытие. А все почему? Потому что гордость не позволяет быть ниже остальных, а перфекционист, заложенный во мне природой, скрытый в недоступной для изучения части ДНК, не терпит беспорядка. Все должно быть сделано сейчас и непременно в лучшем виде. 

— О чем задумался? — спрашивает Серега и делает затяжку. 

— Об упущенном времени. 

— Только не говори, что была бы твоя воля, то перевернул бы мир с ног на голову и нашел бы панацею от всех болезней. — Смеется он, хотя чья бы корова мычала. Сам такой же, как я — дай волю, месяцами будет чахнуть среди образцов и стеклянных колб. 

— Я об Ане думаю. — Говорю ему правду. — Завтра разводимся. 

— Жалеешь, что потерял?

— Нет.

Вру.

Серега хмыкает и пускает пару колец дыма. 

— Когда Аленка от меня ушла, я тоже винил себя. Женщины, они ведь как цветы. Все разные, но требуют одного — ухода и внимания. Одни любят прятаться в тени и наслаждаться прохладой, другие требуют ласкового солнца и восхищенных взглядов. Кто-то ценит тебя за умение обильно орошать ее листья — неважно чем, ведь у каждой свои требования, — а кто-то вытягивает влагу корнями, иногда оставляя тебя ни с чем.

— Как это сделала твоя Алена?

Он хрипло смеется, и я вместе с ним.

— Надо отдать ей должное. В ботаническом саду она занимала бы место очаровательной орхидеи, которую садовник хоть и любит, но устает поливать…

— В тебе еще осталось место для романтики?

— А что делать? — разводит он руками и сигналит официанту. — Повторите нам. — Указывает на пустые стаканы.