А я не спешил, медленно окунулся в воду и с удовольствием проплыл всю длину бассейна. Вынырнул рядом и вытерся полотенцем, одним из тех, что лежали стопкой на крайнем шезлонге.

На территории дома тишина, всех уже развезли. Отец откинулся на спинку, поправил узел галстука. По глазам увидел, что он рад бы стянуть эту удавку, но сам себе не позволяет. При охране держит лицо, не курит, не пьёт, не орёт на меня. Все нравоучения только без свидетелей! Отец никогда не создаёт негативный контент, всегда помнит о публике.

— Почему посторонние в доме без моего ведома?

— Ярослав Игоревич дал разрешение на проведение мероприятия. Он внесён в приоритетные цели для охраны. Находился всё время под наблюдением, ничего не угрожало его жизни и здоровью. Все гости были осмотрены. Территория была под контролем, – отрапортовал Борис.

Конечно, у Бори всё под контролем: шестнадцать ребят по периметру, двое на воротах, металлоискатель и визуальный осмотр. Димона упоротого проморгали поначалу, но потом и его обезвредили. Комар носа не подточит.

Я молчал, встревать было лень. Жалко, конечно, если ребятам сейчас влетит. Но не очень. Они деньги за эту работу получают.

— Мероприятие, значит… И ничего не угрожало… — отец дёрнул подбородком, Борис мгновенно растаял в темноте кустов. — И что из тебя выйдет? — произнёс задумчиво и как-то даже обречённо.

— А чего так рано-то сегодня? — что ответить на его вопрос, я не знал. Эти разговоры про будущее уже вызывали изжогу, до того надоели.

— Устал.

— Аааа. Ну ты… это… отдохни, — я уже собрался смыться в свою комнату, обрадовавшись, что скандала не будет, как отец спросил:

— Со всеми расплатился? Денег хватило?

— Конечно, там же безлимит, — ответил, чуя жопой подвох.

— С сегодняшнего вечера твоя карта заблокирована. Все покупки только после моего утверждения. Всё, что возьмёшь в долг, возвращаешь сам, — тихо и веско, как топором по дереву, рубанул отец.

Стол с грохотом и звоном разбивающегося стекла полетел в сторону, противоположную от шезлонга отца. Багровая пелена ярости застилала глаза. Гнев требовал выхода. Этот короткий поводок, на котором отец меня держал, душил.

Я с размаху пнул соседний шезлонг. Сухие полотенца, сложенные на краю, веером разлетелись в стороны. Одно шлёпнулось на ноги отцу, он брезгливо его откинул на бортик бассейна.

— Охладись, сын, — тихо и до бешенства спокойно проговорил отец. Знака, который он сделал охране, я не заметил, но пришёл в себя, уже уходя с головой под воду.

Задержать дыхание я не успел, лёгкие начало жечь без кислорода, а в голове мелькнула малодушная мысль: «Не всплывать. Избавиться от всех проблем разом. Он ещё пожалеет!»

Но это было бы слишком просто для меня.

Я выскочил из воды, как пробка, отплёвываясь и хватая воздух открытым ртом. Крепкие руки ребят из охраны подцепили меня и вытащили на бортик, вновь появившийся Борис накинул полотенце и протянул руку. Будь он неподалёку, я бы не искупался. Скинул меня явно кто-то из новеньких, свои пацаны попытались бы разрулить всё миром.

Я махнул головой, отказываясь от протянутой руки, встал, всё ещё хватая воздух, но уже спокойнее спросил у отца:

— Мать ты тоже так воспитывал? Кнутами вместо пряников? Поэтому она и решила сбежать от тебя! Из дворца с богатствами в шалаш с клопами, но лишь бы от тебя подальше! — я сплюнул отцу под ноги и, не глядя ни на кого, ушёл к себе.

Тема матери была у нас под запретом, поэтому я и использовал её для того, чтобы побольнее ужалить отца. Брак с мамой — единственное неприглядное пятно на отцовской репутации. Этакое тёмное пятно на солнце.