Мой дар всегда помогал подстраиваться под любых живых созданий, находиться с ними на одной волне, и в его отсутствие приходилось полагаться на знание человеческой природы и личные наблюдения. Поэтому я пыталась использовать всё, что могла использовать.

В любом случае, девицы решили повременить и дождаться официального ответа касательно передвижений. Не знаю как кому, а мне это было на руку. Не то чтобы совсем не страшно... но всё же монстр меня не сожрал в первый раз, дадут боги, и дальше не станет.

Поздним вечером, когда тема недоукуса иссякла и все уже готовы были расходиться по спальням, в нашу гостиную заявился Дирайм.

Окинув взглядом свой, с позволения сказать, цветник – судя по выражению морды, сплошные бурьяны с сорняками, – он направился прямиком к Майле. Та, пряча победную улыбку, картинно постанывала, изображая великие мучения.

– Сожалею, дейв, но ваше пребывание здесь окончено. Завтра с утра вас будет ждать аэрокар.

Похоже, слова лэра Форта отбросили Майлу в то самое состояние глубочайшего ранения, которое она пыталась изображать.

– Я пострадавшая! – с трудом отдышавшись, выдохнула блондинка. – На меня напал монстр!

– Пришлю вам врача, – равнодушно отвернувшись, бросил Дирайм и направился к двери.

Часть девиц окружила несчастную, выражая фальшивые соболезнования, за которыми прятался страх непонимания. Я же вздохнула с облегчением. Одной конкуренткой меньше, причём из тех, кого я посчитала серьёзными соперницами.

Теперь вставал совершенно иной вопрос: критерии, по которым Форт её отсеял. Они по-прежнему были мне абсолютно непонятны.

Разрываясь между выбором, осмотреться в доме или осуществить первоначальный план и прогуляться к озеру, я остановилась на последнем как более безопасном.

Долго выглядывала в окно, и когда показалось, будто в темноте мелькнула чёрная тень и вроде даже мужской силуэт, решилась. Выбралась через опустевшую гостиную в особняк, минуя лифт спустилась по лестнице в центральный холл, с замиранием приблизилась к прозрачной двери в парк, не представляя, что делать, если она окажется закрыта. Но выдохнула с облегчением, выйдя в тёплый воздух, наполненный множеством весьма приятных летних ароматов.

Какое-то время шла в сторону озера, сожалея, что не могу подобрать необходимые для ночного зрения глаза. Три капсулы, закреплённые на боку прямо на коже, в специальной невидимой, рассеивающей свет упаковке, всё больше притягивали мои мысли. Оставлять их среди вещей я боялась, но и быть уличённой в ношении тоже. Однако пока никто никакими приборами нас не проверял, я предпочитала иметь их всегда под рукой.

Впрочем, попытка разглядеть в ночи жениха – едва ли та ситуация, которая оправдывает расход столь ценного материала. Поэтому я лишь отправилась вдоль озера, всматриваясь и вслушиваясь. Над прогретой за день водной гладью поднимался парок. Фонари, освещающие круговую дорожку, приходилось обходить, чтобы не попасться никому на глаза. Зато они помогали мне рассмотреть противоположный берег. Пару раз казалось, вижу бегущего мужчину и мелькающую перед ним чёрную тень, пока в особо узком месте, где берега разделяли всего несколько метров, я не уверилась в своих подозрениях.

Что же, надеюсь, хозяин сам выгуливает свою псину и надеюсь, рано или поздно добежит и сюда. Времени слишком мало, нужно переходить к радикальным шагам.

Выбрав более-менее удобный пляж, я разделась, и, оставив вещи под ближайшим фонарём, вокруг которого роились мелкие мошки и крупные ночные бабочки, ступила в тёплую, парную воду.