- Та-а-ак… - это слово выходит вполне нормальным, кстати. Может, просто не стоит начинать с гласных букв? – Тебя как зовут?
- Ева…
- Ева… Евита… Эвита… Ты в курсе, что так звали жену президента Аргентины? – с каждым произнесенным словом голос становится все лучше. Практика – наше все, однако.
- Не-е-ет…
Голова внезапно кружится, и я падаю рядом с Эвитой на лавку. Выдыхаю шумно.
Бля, вот всегда я, даже в самой тупой ситуации умудряюсь нести отвлеченную хрень. Мася называет это «словесное недержание на нервной почве»… Судя по тому, что чуть было не начал просветительский блог из истории Аргентины, нервничаю я сильно.
Вовремя торможу себя, просто смотрю искоса на Эвиту и бормочу:
- Потерянное, блять, поколение… Тебе хоть восемнадцать есть?
- Есть, - шмыгает она, а огромные голубые глаза неожиданно наполняются слезами. Прямо, озера Канады… Чтоб она сгорела, сука… Но только после того, как моя Мася вернется обратно к родным березкам. И ко мне. Хрен с ним, пусть с мелкими, я их буду любить… Они же от Маси…
Осознав, что все еще порядком пьян, раз в башке такой бред бредовый крутится, тоскливо вздыхаю. Ладно. Не ко времени уныние. Надо выяснить ситуацию. И из нее выбраться. И доползти до “Шератона”. И спать. Ноги моей больше в этих гребанных фавелах…
- Как ты здесь очутилась, Эвита?
- Я… - она горестно шмыгает носом, - я… По контракту приехала…
- По какому еще, бля, контракту?
Хотя, тут она может не говорить. Стандартная история. Ничего нового не услышу.
Но молчу, даю высказаться. Может, все-таки, что-то цепанет… Ну и про себя тоже интересно выяснить… Как-то же я тут оказался?
- По которому танцовщиц набирают…
Да, ничего нового… Зря надеялся.
- А я как сюда попал?
- Тебя сегодня ночью притащили… Те же люди, что меня… Сюда…
- Что говорили?
- Не знаю… Я не понимаю испанский…
- А как ты контракт подписывала-то?
- Он на русском был…
- Бля.
- Я же не знала! – неожиданно с обидой повышает она голос, - я не думала! Меня… девочка пригласила, мы вместе выступали раньше! На спортивных танцах! Она говорила, что все легально, будут селить вместе, охранять, возить на работу, следить, чтоб никто ничего…
- Ну, практически, и не соврала…
- А они… паспорт… и вообще…
- Ясно. Ну что, Эвита, ждем развития событий тогда? – я усмехаюсь и неожиданно обнимаю ее за костлявые плечи, прижимаю к себе, утешая, - ничего… - глажу по спине, слушая, как она всхлипывает мне в футболку, - ничего… Прорвемся, да? Главное, выяснить, на кой хер им я…
- А я? – хлюпает она носом.
- Ну, а про тебя и так все ясно, Эвита ты глупая…
- Будут… заставлять…
- Будут, - вздыхаю я, - удивительно, что до сих пор не заставили… Или…
Она напрягается в моих руках, потом отрицательно водит носом по футболке.
- Нет… Я кусалась… Они меня назвали… как это… «гатито». И кинули сюда.
- Гатито? Ну, в принципе… Может, и так…
- А что это такое?
- Гатито – это котенок по испански. Значит, покупателя ищут. Который таких “гатито” любит. Или того, кто таким “гатито” когти вырвет…
Она крупно вздрагивает в моих руках, сопит жалобно. А я неожиданно сжимаю тонкие плечи сильнее и понимаю, что ее отсюда заберут только через мой труп. А, значит, с серьезными потерями…
Почему-то именно это ощущение доверчиво жмущейся ко мне Эвиты, дарит блаженное долгожданное спокойствие всему телу.
Нет, я по-прежнему очень усталый, пьяный и охерительно хуево себя ощущающий. Но это все – фон.
Главное, что внутри все спокойно. Так спокойно, как давным-давно не было…
Звук открываемой двери звучит неожиданно жестко.