– Ждем ужина и начинаем, – просто ответил я. На ужин точно отвлекутся, по крайней мере, будет ясно наверняка, есть кто-то в бэтээрах или нет. Нашему отряду этот лагерь будет отличным подспорьем. Если сейчас все получится, не нужно будет гнать сюда весь отряд, а следовательно, рисковать лишний раз.

Сами еду не грели, поели холодного. Консервированные сосиски и тушенка без разогрева шли не очень, но есть-то надо. Прикольный у немчуры хлеб. Пакет сорокового года выпуска, вон штампик на нем, а хлеб нормальный. Едва ли не вкуснее того, что у нас в стране, в двадцать первом веке, будут за свежий принимать.

Ужинали по очереди, один из нас всегда наблюдал за работой фрицев. Мы были хоть и на открытой местности, но гораздо выше лагеря, поэтому и могли «бесплатно» наблюдать весь этот цирк. А как еще назвать? Немчура так охотно издевалась над нашими бойцами, что думаю, когда мы начнем атаку, пленные сами бросятся на охрану. Самое главное, бойцы выглядели хорошо, видимо, лагерь здесь образовали совсем недавно, не успели фрицы еще «сломать» наших советских бойцов. Немцы куражились, швыряли пустые банки в бойцов, те кидали их обратно, немчура огрызалась в ответ и бряцала оружием.

Овраг с лагерем был вытянутой формы, вот чуть дальше в этой природной яме я и залег, со снайперкой. Моя задача – вышки. Если уберу пулеметчиков, ребята смогут вступить в бой. Они вооружены двумя автоматами и пулеметом, причем на этот раз Ваня нес не ДП, а взял трофей, понравилась ему эта швейная машинка.

Опыта было совсем ничего. Я боялся сделать самую главную ошибку человека с винтовкой, поспешить. Затвор у «мосинки» хоть и смазан, и ходит легко, но мне предстоит сделать выстрел, затем переместить ствол на вторую вышку, одновременно передергивая затвор, прицелиться и, не промахнувшись, сделать второй!

Немец на первой вышке, той, что стоит дальше от меня, уже полминуты был в моем прицеле. А я все ждал, когда наконец на ближней вражина угомонится. Как и говорил, опыта мало, по движущейся цели мне точно не попасть, хоть здесь и было-то меньше трех сотен метров. Наконец, на ближней вышке пулеметчик остановился, а то бродит по своему пятачку туда-сюда, как «энерджайзер», блин. Я потянул спуск, раздражающе длинный спуск завершился выстрелом и подкидыванием винтовки. Когда она вновь заняла прежнее положение, я стал ее перемещать, в попытках найти второго пулеметчика на ближней вышке. Почему не удостоверился в поражении первого? А зачем? Стрелял я в корпус, уж, думаю, наверняка попал. Пока ловил в прицел второго, то услышал звуки стрельбы. Наверное, парни начали атаку. Странно только, я же сказал, что после второго выстрела…

Стреляли не мои бойцы, а тот самый неугомонный фриц с ближайшей ко мне вышки. До него было еще меньше, метров двести тридцать – двести пятьдесят, уж извините, точно не могу определить. Эта гад начал стрелять в пленных, видимо, решил, что в его напарника стреляли заключенные. Из чего бы они это делали? Ума не приложу. Так или иначе, но я, наконец, поймал в прицел его долговязую фигуру. Отметив про себя, что вражина стоит ко мне боком и чуть присев, стал выцеливать его. Долго так сидеть нельзя, руки и глаза устанут, но я все равно упрямо сижу, дожидаясь, когда он встанет чуть удачнее для меня. Сообразив через несколько секунд, что он сейчас положит нафиг всех заключенных, я стал торопиться. Винтовка плясала в руках, а лечь я не могу, обзора не будет, поэтому только сидя.

Выстрел все же прозвучал. На этот раз я не стал убирать винтовку, а приник к прицелу «мосинки» и сам себе кивнул. На борту щита вышки, обмякнув, повис труп в сером. Но оказалось, это только начало. Услышав беспорядочную стрельбу, я оторвался от прицела и взглянул на лагерь. Твою мать! Первый пулеметчик жив! Я обалдело смотрел на него несколько секунд, а затем сделал подряд два выстрела. После первого враг исчез за бортом площадки, на которой находился, а второй попал в саму площадку. Как же так, как я мог промахнуться? Вот же блин блинский.